«Зачем я это делаю? Что я говорю? Как я могу?»

— Чудовище… — тем не менее все бормотал и бормотал себе под нос Джонни.

— Лучше быть чудовищем, чем бесхребетным трусливым ничтожеством, — послышался приглушенный голос Дэвида за дверью, после чего тихие удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери дали парню понять, что он остался в квартире абсолютно один. Впрочем, еще какое-то время Пэррот просто сидел на полу, дрожа от страха и терзаясь чувством вины.

— Как ты мог ударить Тери? — Джонни и сам не понял, откуда он услышал этот вопрос. Он мог поклясться, что его произнесли его собственные губы, но он же ничего подобного говорить не собирался!

— Они не оставили мне выбора! — все же ответил парень, судорожно вздыхая.

— Выбора в чем? — вновь самопроизвольно зашевелились губы. Джонни в ужасе зажал их ладонями, стараясь прекратить это странное явление, но губы не слушались своего хозяина, — не затыкай меня!

— Прекратите это! Что вы со мной сделали? Кто это? Что происходит?

— Ты действительно удивительно труслив, — смешок, — я думал, что создам кого-то куда более жизнелюбивого, чем я… Но, никогда бы не подумал, что вместе с тем ты окажешься так жалок.

— Хватит, хватит, хватит! — захныкал Джонни. Все происходящее в данный момент было выше его понимания. Еще страшнее стало парню, когда внезапно его тело против воли поднялось на ноги, подошло к кровати и вытащило из-под подушки спрятанный там пистолет. Пусть он был предназначен для того, чтобы когда-нибудь лишить Джонни жизни. Но в данном случае ключевым было «Когда-нибудь»! Пока парень обдумывал это, его тело уже подошло к зеркальному шкафу и отражение без теснения улыбнулось и подмигнуло Джонни. Парень хотел было что-то сказать, но к своему ужасу осознал, что сделать этого не может. Он словно был заперт в своем теле, не имея возможности говорить или шевелить своими конечностями. Единственное что он мог, это видеть в зеркало все, что происходило. Парень видел, как его рука с пистолетом поднялась к голове, как дуло было приставлено к виску.

«Не надо!» — мысленно взвыл он.

— Разве ты не хотел умереть? Этот пистолет тому яркое подтверждение! — улыбнулось отражение.

— Я хотел! Но не сейчас!

— А какая разница, когда умирать? — удивилось отражение.

— Разница есть! Есть! Ведь сейчас я умирать не хочу! — воскликнул парень, готовый разреветься.

— Правда? А мне вот уже все равно. После того, что ты сделал Тери…

— Я всего лишь ударил его! Я извинюсь! Правда!

— Всего лишь? Ты, кажется, был убежден, что влюблен в него. И смеешь говорить «Всего лишь»? Всего лишь ударил ребенка? Всего лишь ударил друга? Всего лишь ударил… того, в кого влюблен?

— Это не так!

— Мне все равно… — нахмурилось отражение, — ведь дело даже не в том, что ты ударил его, а в том, что ты сказал… Ведь слова зачастую куда страшнее побоев!

— Я извинюсь и за это!

— Но он не простит. Он больше никогда тебе не поверит. С этой секунды он будет тебя только ненавидеть. Именно поэтому я нажму на курок, — фыркнуло отражение и тяжело вздохнуло, — Никогда бы не подумал, что настолько разочаруюсь в тебе… в себе… в нас… — выдохнул он и выстрелил.

Можно ли было считать это самоубийством? Отнюдь. Ведь Джонни не застрелился. Джонни убили. И его убийцей был Джон.

Что бы Дэвид ни предпринимал, успокоить своего сына ему так и не удалось. Мальчик то слегка сбавлял обороты, то вновь начинал реветь и биться в истерике. Что только Фелини-старший не делал: он и ругал Тери, и был ласков и чуток, завалил мальчика сладостями и даже пообещал накупить кучу разнообразной ерунды, но сын его был безутешен.

— У тебя все еще болит живот? — вконец обессилев, в сотый раз поинтересовался Дэвид, на что Тери в сотый раз замотал головой.

— Тогда почему ты плачешь?

— Потому что… потому… потому что Джонни назвал меня чудо-о-о-о-овище-е-е-е-е-ем! — завыл мальчик, переходя на ультразвук.

— Он сказал это не подумав! Он обязательно извинится, вот увидишь!

— Не-е-е-ет!!! — не успокаивался Тери, — он… испугался меня! Он шарахнулся от меня! Он убежал от меня! Он такой же как и все-е-е-е-е!

— Териал Фелини! А ну-ка прекрати это! Мужик ты, в конце концов, или не мужик?

— Мужи-и-и-и-ик! — выл Тери.

— Тогда соберись и прекрати реветь! Мужчины не ревут!

— Тогда что они делаю-ю-ю-ют?

— Доказывают обратное, — улыбнулся Дэвид, ласково погладив сына по щеке и поцеловав его в лоб. Тери еще какое-то время молча шмыгал носом, кажется реветь больше не собираясь.

— Ну что? Успокоился? — улыбнулся мужчина, внимательно осматривая сына.

— Угу, — кивнул тот хмуро.

— Ну? Не хмурься! Взбодрись! Завтра пойдем к Джонни и поговорим с ним сно…

— Нет, — холодно отозвался мальчик.

— Нет? Ты уверен?

— Уверен.

— Почему? Разве он не твой единственный друг? — Тери на это лишь еле заметно кивнул, а затем, немного подумав, добавил: