— Ты же знаешь, что это не так, — тяжело вздохнул мужчина, забирая из рук мальчика свой телефон. Тери тут же помрачнел, а Джонни пытался понять, что здесь происходит. Нет, Тери еще очень мал. Он не мог знать значение данного словосочетания, или все же…

— Да, знаю… — детский, но какой-то отстраненный голос заставил Пэррота вздрогнуть, — Знаю, что Джонни не стал бы дружить со мной без причин, — выдохнул Тери, с наворачивающимися на глазах слезами, — но папа! Он мой единственный друг! — захныкал он, кидаясь к отцу, — ну и что, что ему что-то от меня надо! Мне все равно!

Он знает?

Он все знает?

Он… он…

— Джонни, мы же будем дружить и дальше, правда? — вывернувшись из объятий отца, обратился мальчик к парню, — Правда, ведь? Пообещай мне! — вытирая слезы, что градом катились по его щекам, шагнул Тери к другу. Джонни испуганно попятился.

— Не подходи ко мне, — выдавил он из себя, отходя от мальчика до тех пор, пока спиной не наткнулся на стену.

«Он все знал, он все знал, он все знал, он все знал, он все знал. Он Все Знал?!» — у парня просто не укладывалось это в голове. Если Тери действительно все это время обо всем догадывался, что же было между ними? Дружба? Или чертовски хорошая театральная игра, направленная на то, чтобы, в конце концов, попросту поиздеваться над Джонни? Точно! Мальчишка играл с ним так же, как играет со своим плюшевым медведем или железной дорогой. Пэррот просто был одной из его игрушек!

Тери всегда казался Джонни очень странным ребенком, и только теперь парень начал понимать почему. У этого мальчишки было то же самое! Та же аура, что и у его папаши! Этот же холод, чувство превосходства и высокомерный взгляд, скрытый за наигранной наивной улыбкой! Наверняка, и слезы эти тоже не настоящие! Оба Фелини просто смеются над Джонни! Это заговор! Они все сговорились против Пэррота, чтобы терзать и мучить его! Они все против него! Все до одного!

— Не приближайся! — буквально заорал Джонни, хватаясь руками за голову.

Как же ему не пришло все это в голову раньше? Точно-точно! Тери и его отец, и Шаркис, и мать, и отчим, и тот ублюдок, что его изнасиловал, и учительница русского языка и даже дворовая собака: все они заодно! Все они — враги!

— Джо-о-о-о-о-он-ни! — завыл Тери, кидаясь к другу с желанием обнять его. Но парень воспринял этот порыв иначе.

— Я сказал, не смей ко мне приближаться! Чудовище! — в сердцах проорал он, толкая мальчика на пол и в порыве панической злости сам не зная зачем ударяя его ногой по животу. Тери взвыл пуще прежнего, скрючившись в позе зародыша и обливаясь слезами. Джонни, уверенный, что Фелини-старший тут же среагирует на подобные его действия, морально подготовился к драке, но мужчина ожиданий парня не оправдал, продолжая спокойно сидеть на диване и все так же изучать взглядом до ужаса напуганного Пэррота.

— Я только что ударил вашего сына, а вы даже не шелохнулись? Да вы прогнили насквозь! — прошипел парень, сам только сейчас начиная осознавать, что он натворил, и приходя от этого в ужас. Тери? Он ударил маленького Тери? Он пнул шестилетнего мальчишку? Заставил его плакать? За что… За что ты с ним так жесток, Джонни?

— Все к лучшему, — спокойно ответил Дэвид, — хорошо, что он увидел твое истинное лицо сейчас… — вздохнул он и, наконец, поднялся с дивана, подошел к ревущему сыну, осторожно взял его на руки и начал ласково гладить мальчика по голове, стараясь его успокоить, — Наконец ты показал вашу семейную сущность, — невесело усмехнулся он.

— Это я-то? Я? Да это же вы! — обессилено застонал парень, медленно подбираясь к двери, — Вы! Двуличные твари! — в отчаяньи выкрикнул он, стараясь этим утверждением оправдать свои действия. Но слова его звучали жалко, голос дрожал, глаза лихорадочно блестели. Джонни не понимал, что происходит. Джонни не понимал, как такое могло произойти. Джонни не понимал, что он делает. Джонни не понимал, просто не понимал, как он мог ударить Тери.

«Он чудовище! Поэтому! Он просто смеялся надо мной! Он… во всем виноват только Он!»

«Как легко перебросить свою вину на чужие плечи» — внезапный голос, прозвучавший словно бы прямо в голове парня, заставил его вскрикнуть.

— Кто? Кто это сказал? — зашептал он, оглядываясь по сторонам, — Это вы…? Ну да! Точно! Это вы! Это ведь вы? — почти умоляюще простонал парень, тыкая пальцем в Фелини.

Мужчина молчал.

Безмолвно смотрел парню прямо в глаза.

Каждый его жест, легкая ухмылка, невыносимо тяжелый взгляд — все это говорило о многом. Но понять всего этого Джонни было не дано.

— Джон, — внезапно тихо проговорил Дэвид, — оставляю Его на тебя.

О чем он говорит?

Что он оставляет?

Я — Джонни!

Я, черт побери, — Джонни!

Потому что Джон — это я.

Голову Пэррота внезапно пронзила невыносимая боль, и парень, зажмурив левый глаз, кинулся из зала в свою комнату, захлопнул за собой дверь, закрыл ее на замок и затем сполз по ней на пол, закрывая уши ладонями.

— Джо-о-о-о-о-онн-н-и…- все еще слышался за дверью вой Тери.

— Убирайся! Чудовище! Больше никогда не подходи ко мне! Видеть тебя не хочу! — заорал в ответ Пэррот, подтягивая колени к груди и утыкаясь в них лицом.