Несколько секунд ты пристально смотришь на андроидов, и они отвечают тебе тем же. Краем глаза замечаешь, что Фейерверк, насторожившись, уже засовывает руку в карман черного рюкзака, что всегда покоится за его спиной, готовый к нападению. Но ты не спешишь. Ты давно осознал одну простую вещь: ничто так не поражает человека, как вера другого человека в его силы. Андроид с белоснежными волосами, отложив отвертку, что до того была в его руке, делает шаг в твою сторону. Ты не шевелишься, и твое тело буквально ломит от взбунтовавшихся рефлексов, которые в данный момент тебе приходится подавлять. Еще один. Ты по-прежнему ничего не предпринимаешь. Третий шаг.

— Босс, можно я… — явно волнуется Фейерверк.

Но ты отрицательно качаешь головой, продолжая наблюдать. Еще один осторожный шаг и Эй, внезапно развернувшись, ударяет тебя ногой прямо по голове. Точнее, так кажется со стороны, вот только носок ее ботинка останавливается всего в паре миллиметров от твоей скулы, на что тебе очень сложно сдержать улыбку.

— Я бы мог снести тебе голову, — голос андроида слишком низкий по сравнению с привычным, к тому же до боли знакомый.

— Мог бы, но ты ведь взломал дроидов не для этого, — все же ухмыляешься ты, мысленно действительно аплодируя Наниту. Четко сработано, это не может не вызвать уважения.

— От того, что ты тут ухмыляешься, желание вмазать тебе у меня только возрастает, — фыркает дроид, опуская ногу, — но сейчас действительно не до этого, — оглядывается он на насекомое, лицо которого при виде тебя начинает лучиться счастьем.

— Зуо! Ты пришел за мной! Это значит, что я все-таки главный герой! Я, я и только я! Аха-ха-ха! — пусть голос насекомого кажется бодрым, но вместе с тем твой слух улавливает странный хрип и тяжелое дыхание. Внутри все холодеет, но ты тут же берешь себя в руки. Еще не хватало, чтобы ты сорвался. Спокойно, Зуо, спокойно… Главное, что он жив. А уж его состояние…

Нет!

Его состояние тебя волнует ничуть не меньше. Какая скотина посмела поднять на него руку? И что она сделала?

— По концентрации бреда, извергаемого им, могу предположить, что с ним все в полном порядке, — хмыкаешь ты, как всегда отменно играя роль равнодушной скотины.

— Он просто накачан обезболивающим, на него странно действуют лекарства, — в тоне нанита ты слышишь упрек. Он явно недоволен твоим отношением к насекомому. Неужели этот парень действительно влюблен в Фелини? Да ладно? Что в нем можно полюбить?

Хотя…

Не тебе, Зуо, задаваться этим вопросом.

— Я в курсе, — бормочешь ты, подходя к насекомому ближе и только теперь внимательно оглядывая его. Тери выглядит потрепанным и замученным. Под серыми глазами залегают жуткие фиолетово-бордовые синяки, которые из-за побледневшей кожи становятся лишь еще выразительнее. До крови покусанные губы, многочисленные ссадины на щеках, шее. Изодранная одежда. Кровавые пятна, растекающиеся по джинсовой ткани безобразными кляксами. Да, предположив, что с насекомым все в порядке, ты, конечно же, погорячился.

— Я решил не трогать его до вашего прихода, — слышится голос Нанита.

— Правильно сделал, — киваешь ты. Фейерверк, любитель интриг и сплетен, с интересом оглядывает Фелини, явно умирая от любопытства, кто же этот парнишка и почему Босс Тени так рвется его спасти.

— Сам идти он не может, я воз… — тянется Фейерверк к Тери, собираясь взять его на руки. В ответ на это ты без жалости ударяешь парня по руке тяжелым набалдашником своей трости, реагируя на его действия быстрее, чем успеваешь осознать это.

— Не прикасайся к нему, — угрожающе шипишь ты на парня, который словно маленький ребенок дует на поврежденную руку, тем самым пытаясь унять обжигающую боль.

— Простите, босс, — без запинки бормочет он, — не знал, исправлюсь.

На всякий случай, смерив Фейерверка еще одним многозначительным взглядом, присаживаешься перед насекомым и он, не задумываясь, виснет у тебя на шее.

— Не так сильно, идиот, — шипишь ты с напускной злостью, всеми силами сдерживаясь, чтобы не обнять его в ответ. Черт, зачастую люди говорят о том, как им тяжело быть не теми, кем они являются. Тебя же изводила иная проблема. Порой крайне трудно быть тем, кто ты есть. Иногда, в глубине души, ты давал непозволительную слабину, из-за которой появлялись пусть и мимолетные, но желания совершать поступки, которые претили твоей гордости. В такие моменты ты не мог узнать самого себя, и, конечно же, не мог понять подобных порывов, но самое страшное заключалось в том, что и справиться с ними удавалось далеко не всегда.

Ты все же довольно сухо, но обнимаешь насекомое за талию свободной рукой и, попросив его держаться крепче, опускаешь руку ниже, подсовываешь ее под бедра Фелини и поднимаешься с колен, удерживая Тери на одной руке. Второй рукой ты все так же опираешься на трость. Насекомое, крепко обнимая тебя за шею и положив голову на плечо, что-то хнычет тебе на самое ухо. Это слегка раздражает и в то же время заводит. Самое время, черт бы его побрал!

— Заткнись! — фыркаешь ты, не разобрав и слова, но насекомое, не желая успокаиваться, настойчиво бормочет что-то про главных героев, про свою бесконечную любовь к тебе и благодарность за то, что ты за ним вернулся.