— В постели ты был о-о-очень страстным, — тем не менее продолжал я гнуть свое.

— Чего ты добиваешься?! — в ответ на это зло зашипел сэмпай, схватив меня за горловину больничной белой футболки и притянув к себе. Его лицо оказалось в опасной близости от моего. Конечно же, я не удержался и чмокнул его в нос! А что? Я бы чмокнул и что поинтереснее, но кто ж мне даст? Как бы прискорбно это ни звучало, но Зуо — знатная антидавалка!

— Ва-а-а! Носик… — прокомментировал я свое действие. Зуо побагровел от переполняемой его ярости, швырнул меня обратно на кровать, одним ловким движением ноги извлек из-под кровати трость, поймал ее одной рукой и стремительно ринулся к двери.

— Не уходи! — тут же встрепенулся я, приходя в себя. Во всем виноваты дурацкие лекарства! Они заставляют мою и без того накренившуюся крышу еще и протекать!

— Я больше не буду! — плаксиво добавил я, давя на жалость. Вообще было бы странным предположить, что я действительно смогу разжалобить Зуо, но сэмпай остановился. Немного помедлив, он вернулся к моей кровати, но взгляда моего упорно избегал.

— Как ощущения? — наконец с напрягом выдавил он.

— Болит все… — честно признался я.

— Все, кто был в ПКО-коме, пришли в себя, — словно бы не услышав моего ответа, продолжил Зуо, — Тебе звонила сестра. Я взял трубку. Сказал ей, в какой ты больнице. Она просила передать, что ваша мать пришла в себя. Сейчас врачи характеризуют ее состояние как стабильное.

«Чего нельзя сказать об отце», — мысленно продолжил я и почувствовал, как к горлу подкатывает комок.

— Это хорошо, — стараясь выглядеть бодро, отозвался я.

— Да…

Тишина.

Раздражающая и гнетущая.

Напряженная, словно бы вязкая, при которой ощущаешь себя крайне неуютно и тревожно.

Такая зачастую бывает… хм… в какие же моменты она бывает?

— Ладно, мне пора, — тихо заговорил Зуо, и я чуть не поперхнулся воздухом.

Точно! Такая тишина бывает перед расставанием! Но мы же не собираемся расставаться? Нет же, Зуо?! Отбор закончился, но нам же еще столько всего нужно сделать! Сходить на свидание, целую сотню свиданий, а затем заняться сексом, целую тысячу раз! А если он уйдет… что будет, если он уйдет? Я же не смогу жить дальше? Нет! Я не захочу жить дальше, если рядом со мной не будет его! ПОСРАТЬ НА ГРЕБАННУЮ РОМАНТИКУ! Думайте что хотите, приписывайте к влюбленным идиотам, называйте психопатом. Психи тоже любят!

— Ты не можешь уйти прямо сейчас! — воскликнул я хрипло, — а… а как же секс?

— Чего? — сэмпай был уже у двери. Он кинул на меня недоуменный взгляд, в котором я не заметил ни капли энтузиазма по поводу моей идеи.

— Ну… у нас с тобой было настоящее приключение! Но вот оно завершилось! Любое приключение должно заканчиваться сексом! — мне хотелось говорить весело и непринужденно, но голос дрожал. Да, я хотел удержать Зуо во что бы то ни стало!

— Ты бредишь, поменьше смотри порнографию, идиот, — только и фыркнул сэмпай.

— Нет! Постой! Но ведь завтра ты придешь?! — умоляюще простонал я.

— Приду, — сухо бросил Зуо.

Лжец.

— Не позднее, чем всего час назад, в городских больницах по всему миру произошло настоящее чудо! — вещала молоденькая ведущая с голографического экрана, рассказывая о последних мировых новостях, — все жертвы ПКО-вируса, которые в течение этой недели попали в его сети и впали в ПКО-кому, пришли в себя!

Мужчина, что обычно включал новости для фона, под который занимался своими делами, вздрогнул, тут же отложил до того интересовавшие его бумаги и уставился в экран.

«Быть не может… Неужели…?» — его пальцы лихорадочно забегали по виртуальной клавиатуре, вызывая небольшое голографическое оконце, которое отображало жизненные показатели восьми хаксов, что столько лет «спали» в своих капсулах и за которыми все эти годы безустанно наблюдал мужчина. Сейчас показатели упорно держались на нуле. Тогда мужчина столь же поспешно набрал ненавистный номер ненавистного человека, но, сколько бы ни прошло гудков, трубку никто так и не взял. Впервые за эти годы Ненавистный Человек не брал трубку. Это могло значить лишь одно…

Еще несколько секунд всматриваясь в заснувшие датчики, мужчина откинулся на своем кресле, затем уставился в потолок, и, наконец, улыбнулся. За улыбкой последовал смешок. За смешком раздирающий мужчину хохот.

Этого просто не могло быть!

Он смеялся и смеялся, холодно и ядовито, с каждой секундой все больше походя на гиену.

Чтобы действительно все вышло именно так!

Служанка, что как обычно в этот час приносила мужчине ужин, вздрогнула в дверях и чуть не уронила поднос, увидев хозяина в таком состоянии. Девушка поспешно спряталась за дверью, прежде чем он заметил ее. Сейчас мужчина был слишком страшен и подходить к нему не хотелось.