Приехавшие Василий Родионович, братья Андрей и Сергей Гончаровы, сын Лешего - дед Матвей, стояли возле Вечного огня, слушая короткие речи - местный глава, представитель районной администрации, директор школы, все старались не затягивать речи, понимая, что их стареньким ветеранам сложно выдерживать долгие, многословные поздравления.

Потом начал говорить Панас, а дед Гриня, как всегда не мог устоять на месте, суетился и оглядывался по сторонам. Панас говорил с передыхом, негромко, его внимательно слушали, а Игорь, правнук Стеши, обратил внимание на то, как странно начал вести себя дед Гриня. Он то смотрел на Игорька, то куда-то в сторону дороги, вертел головой, вдруг заорал диким голосом:

– Панаска!! Наши!! Дождалися!!
– и резво сиганул в сторону дороги, где у обочины притормозили машины, едущие небольшой колонной, друг за другом.

Из первой, потягиваясь, вылез крупный такой мужчина, поднял руки, собираясь потянуться, а услышав дикий крик деда Грини, на мгновение замер, потом скачками понесся навстречу ему. Ухватив деда, поднял его над головой, дед, захлебываясь слезами, восторженно кричал:

– Игарек, Игарек, дождалися!!
– из его карманов привычно для сельчан сыпались всякие мелкие штучки. По полю поспешал, задыхаясь, дед Панас, а к нему подбежал мужчина лет сорока, бережно обнял и осторожно-осторожно стал вытирать ему мокрые щеки. От машин торопились ещё четверо мужчин и худенькая женщина.

На Игоря налетела баба Стеша, он осторожно поставил деда Гриню и крепко-крепко обнял свою такую старенькую Степушку.

– Степушка, девочка моя, ты жива!! Как я счастлив, Степушка!

Стеша, громогласная, хулиганистая, кремень-баба, навзрыд рыдала на груди молодого мужчины, а Василь нацеловывал руки приехавшей женщины, не скрывал слез и говорил только одно слово:

– Мамушка!

Мамушка плакала, возле них стоял молодой парнишка и тоже с трудом сдерживал слезы.

Дед Матвей и ещё один мужчина из приехавших - Иван, стояли молча, крепко обнявшись, дед Гриня уже обнимался с двумя мужчинами, приговаривая:

– Толик, Костенька, ребяты!! Дождалися!

– Варя, Варенька!!
– к женщине заторопился дед Панас.
– Варя!

Сколько было слез, недоумевающим сельчанам двое из приехавших пояснили, что это потомки тех погибших партизан, что были заброшены сюда для проведения диверсий.

– Сяргей, хади сюды!
– позвал Гриня Гончарова к двум пожилым мужчинам.
– От, это твой Сяргей, а это твой Андрей - сыны, значить, Пелагеины!!

Гончаров замер, смотря на свою более пожилую копию, его сын - старше отца - тоже не мигая смотрел на него... и одновременно оба шагнули навстречу друг другу.

Стеша подозвала Евдокию.

– От Игорь, наша дочка, Евдокия, як твою бабушку назвала.

– Ба!
– оглянулся Игорь.
– Иди сюда, знакомься с тезкой!

Две рослых, похожих Евдокии обнялись, а Игорь удивленно уставился на другого Игоря:

– Ух ты, совсем как я в двадцать лет!

Стеша шепнула на ухо:

– Правнук ведь твой!!

Игорь завис, осмысливая, а правнук облапив его, попытался покрепче сжать.

– Ха, шпендель, не на того напал!!
– ухмыльнулся прадед.

– Знакомое такое слово!!
– точно так же отзеркалив ухмылку, проговорил правнук.

– Однако, уважаю!
– Одинаковые Игори пришлись по душе друг другу.

Гончаров уже обнимал второго своего сына - Андрея, сожалея, что его славная девочка не дожила до встречи. Гринька вцепился в Варю, цепко углядев её небольшой животик, громко зашептал в ухо:

– Ай это тебе Виллов подарок остался?

Она кивнула.

– Ух ты, а он ведь у нас тута был... у катором годе, Панас?

– В две третьем!
– не отрываясь от Шелестова, сказал тот.

Данька тоже попал в крепкие объятья Василя.

– Ты Варюшин сын, и мы воон с тем суетливым дедом её мамушкой своей считаем.

Варин ребенок потрясенно проговорил:

– У меня нет слов! Какое счастье, что вы живы!

И был в Березовке Великий День для Крутовых, Степаниды, братьев Гончаровых, Матвея - сколько было радости пополам со слезами.

Теплая погода позволила собраться на улице, у Грини во дворе, возле цветущей вовсю сирени. Первый тост был конечно - за встречу!!