– Потерпи чуток, если совсем невмоготу - поматюгайся, помогает.

– А ничего, ты выдержишь?

– Э, милок, я вот девять месяцев назад многого про себя, оказывается, не знала...

И Климушкин, этот молчаливый, немногословный мужик, выдал... Ох, как виртуозно он матерился, похоже, ни разу не повторившись. Он замолк, когда Варя отошла, а им занялась фершалка Поля. Перевязанный, бледный Игорек, засыпая, восхитился:

– Да, могуч русский матерный! Я всегда думал, что лучше меня мало кто может, а тут, против Климушкина - я так... первоклашка!

!
– Спи, первоклашка, - погладила его по щеке Варя, - набирайся сил! Все ходили мрачные. Панас, доверивший этот рейд Ивану младшему - сам подпростыл, температура держалась пару дней, и мужики просто не пустили его - переживал жутко.

– Вот, из-за неосторожности одного столько бед, сам погиб и двое ранены, эх, одно утешает - всех этих сук положили!! Воздух чище станет.

Стешка не отходила от Игорька.

– Стеш, спит он, ты про малыша подумай. Ты волнуешься, и ему там плохо, ложись вон придремни!-ругалась на неё Варя.
– Не хватало ещё раньше срока родить, или совсем выкинуть!! Ты понимаешь, что недоношенный в наших условиях - не выживет?

Стешка покивала головой, соглашаясь, прилегла на свободный топчан.

А Климушкин слабым голосом позвал:

– Варя, подойди-ка!

– Да, Климушкин?

– Борис меня зовут! Ты извини, что я так ругался, это чтобы боль заглушить, так-то я редко дозволяю.

– Да не переживай, что мы, не поняли что ли? Вон, Игорь как восхищался.

– Варя, я, это, давно к тебе присматриваюсь, если выживем, война все одно закончится, наши вон как в Сталинграде дали этим... Варя, тогда давай поженимся, и увезу тебя я в Лугу. Знаешь, какой у нас красивый город? Согласна ли?

– Ох, Боря, пол-Европы пока под ними, когда ещё до Берлина дойти солдатикам удастся? Давай не будем загадывать раньше времени. Ты поправляйся скорее.

– Я все равно от тебя не отстану, - пробормотал Климушкин.

– "Ох, только вот симпатии мне и не хватало!
– подумала Варя.
– Вот ведь и раненого обижать нельзя, и надежду подавать - тоже... Выжил бы, уцелел бы, жених!"

А больше всего на свете Варя молила Бога, чтобы уцелел её такой неожиданный, ставший безумно дорогим и любимым, немец-перец-колбаса - Герушка!!

Игорь злился, пытался скакать на одной ноге, Варя ругалась на него, Стешка дергалась - из-за срока родов, из-за раны Игоря, и Варя пошла к Панасу, долго с ним разговаривала, доказывала, и отправили Стешку к Лешему, в дальнюю сторожку. В сопровождение отрядили Женьку, который так и подкашливал, а Варя напирала на то, что светлую голову надо сохранить, что одаренный мальчик в мирное время ой как много пользы принесет стране.

– Но, Варь, наши прийдуть, у армию жа...

– Панас, я точно говорю - с его легкими не будет он в армии, первый же врач услышит его хрипы, их же без слушалки можно услышать.

Панас подумал-подумал и согласился с её доводами. Стешка сначала повыступала, но потом, послушав Варины разумные слова, согласилась, что ей и маленькому, будет удобнее в домике с теплой печью, чем в землянке с коптящей буржуйкой. Стешка уезжала с Лешим спокойно, а Игорь... тот сходил с ума, понимая, что может так случиться, что никогда больше её не увидит и не узнает, кто у него родился. Но ведь не скажешь же такое женщине на сносях, там, правда, ещё два месяца оставалось, но все равно, срок не маленький.

– Варь, - присев рядом с ней на лавку, Игорь приобнял её за плечи, - вот сучья судьба, скажи, вот за что нам такое?

– Кто бы знал, Игорек, кто-то там наверху экспериментирует судьбами нашими...
– горько усмехнулась Варя.
– А с другой стороны... знаешь, я так рада, что среди нас семерых, сюда попавших, ни одного гнилого не оказалось, а ведь могло и так быть, что слабаки куда-то не туда поперли?

– Варь, даже если гнилые и были - в полицаи и всякое другое дерьмо вряд ли бы полезли, у нас все знают, чем война закончилась, но ты права - мне сейчас вас всех роднее нету. Я и там, дома, если что, любому из вас доверю все... Вот Серега... ведь такой засранец был, зажравшийся, высокомерный, хамоватый. Я, честно, его недолюбливал, а ща, смотри - шелуха, ну, как, вон, кора с такого корявого бревна счистилась, и под ней оказалась такая древесина, ну типа лиственницы... я где-то читал, что лиственница под водой много лет на плотине пролежала, стала совсем как железо. Вот и Серега такой же, уверен, он по возвращении абсолютно другим станет. Вряд ли он по тусовкам-девочкам по-новой начнет шляться, а то бутылку виски за штуку баксов на танцульках купить - плевое дело, на футбол в Италию-Англию слетать - не фиг делать... Эх, да и все мы теперь другие стали, проверку на прочность ох какую проходим. А Ищенко? Толстый, рыхлый, одышливый. Я ваще его дедком считал, никуда не годящимся, а у мужика не голова - Дом Советов. Ну что, Варвара Хвёдоровна, будем дружить там, дома??