— Верно. Насколько нам известно, он однажды уже выставлял в вашем городе свое «произведение».

— Верно, было дело. Но лишь единожды. Ну, знаете, Киото — святилище богов, историческая столица Японии. Может, убийца побоялся гнева богов и одумался, покинув наш райский уголок?

«Вот уж не думаю, что Кукловод боится кары божьей».

— Мы иного мнения. Есть теория, что следующая его работа будет вновь выставлена в Киото.

Зубы скрипнули по зажатой ветчине, и мэр едва не перевернул стол, вспылив руками и схватившись за голову в наигранной мигрени.

— Этого мне только не хватало! Но, но, может, вы ошибаетесь? И что в таком случае вы хотите от меня? Если вам нужна помощь, то все, что угодно!

— Нам нужен доступ ко все камерам в городе. Особенно в общественных местах. Его цели в основном: парки, торговые центры, аллеи, иногда даже станции метро, — вмешался Итачи.

— Понял! Намек понят! Ино!

На хрюкающий крик прибежала белокурая девица в юбке, длиной явно соответствующей должности секретаря мэра.

— Выдай этим молодым стражам порядка пропуск в архив и позвони нашему судье, пусть выдаст ордер на изъятие действующих камер.

— А я смогу после этого уйти на два часа?

— Иди куда хочешь, но вечером будь на месте, у меня совещание.

— Девушка, — заигрывающе протянул Хаширама. — допоздна не гуляйте, на улицах сейчас орудует маньяк.

Побледневшая Ино перевела растерянный взгляд на и так уже посиневшего начальника.

— Это шутка, — неловко рассмеялся Минато, пытаясь разрядить и без того плачевную атмосферу.

Как только детективы покинули мэрию, первым выразил мучающую его доселе мысль Намикадзе:

— Я извращенец, если у меня после этого проснулся аппетит?

— Я точно сутки есть не смогу, — отрезал Тобирама.

— Минато, что ты думаешь о поездке Рей? — вопрос вырвался сам собой, пока Итачи задумчиво очерчивал края пластикового стаканчика с благоухающим кофе, согревающим руки.

Намикадзе от неожиданности вопроса едва не пролил свой кофе у автомата. Пока Хаширама с Тобирамой проводили очередной допрос проверенных Темари подозреваемых, они с Учихой решили устроить небольшую кофейную сиесту.

— Ты о её вранье? — Минато облокотился о стену, лениво размешивая кофе. — Естественно, кажется странным, но, с другой стороны, на расследование ведь она не попросилась, так что не вижу причин для подозрений. Думаю, она правда приехала к сестре.

— Я сомневаюсь в существовании сестры. Может, Тобирама прав и стоит её проверить?

— Ну, это, наверное, уже слишком. Вдруг у неё здесь запланирована встреча с молодым человеком, и она не хочет говорить об этом? — Намикадзе задумчиво почесал щеку. — Рейко простая, рассеяная, неуклюжая, но милая девушка. В участке с ней любят поболтать в перерыве, так как её уши всегда открыты. Не думаю, что она вообще способна преследовать корыстные цели.

— Может, я и правда себя просто накручиваю, — горло Итачи обожгла горькая жидкость, такая же горькая, как и сомнения.

Безумный хохот, рвущийся из глотки, обжег горло, но Рей не переставала смеяться как заведенная, раскинув руки на полу среди папок с делом «Потрошителя — Кукловода». Словно пытаясь снять с лица охватившее ее безумие, она спрятала его за ладонями. На груди лежало дело Акасуны Сасори. Из-за трясущегося в хохоте тела папка сползла на пол, и Рейко, перевернувшись к ней набок, словно к живому человеку, нежно провела пальцами по фотографии своего мучителя, остекленевшими глазами смотря в никуда.

— Мальчик из университета искусства, так и не окончивший художественный факультет. Потерявший всех своих друзей от руки Потрошителя — Инаеси Нарико — собственной девушки. Бездомный, никому не нужный, похоронивший с детства всех близких. Так вот ты какой, безжалостный убийца. Они отняли у тебя все, и теперь отнимаешь ты? — в пустом диалоге Рейко скребла ногтями прикрепленное скрепкой фото, глаза блестели от влаги. — Вы ведь все знали о нем, не правда ли? И ничего мне не сказали. Просто водили за нос, как последнюю идиотку. Думали, что у меня проснется жалость к когда-то невинному мальчишке, пишущему картины в провонявшем ацетоном кабинете?

С глухим стоном Акияма выпрямилась, запрокинув голову, смотря в пустоту белесого потолка, к которому тянулась вскинутыми руками.

— Здесь! Под одним небо! Дыша одним воздухом! Может, даже за одной стеной! Рядом! Рядом! Рядом!

Откачанный крик раздался за дверью номера, снятого детективам, что рыскали по городу в поисках человека, считавшегося жертвой.

Он звенел незримой цепью, прикованной к её жизни. Неважно где: наедине в тенях пустой квартиры, в кутерьме участка или среди лениво бредущих вдоль вереницы запечатленных в оковы рам несказанных историй ценителей прекрасного. Статная фигура в неприметном плаще оттенка вороньего крыла под стать парику, подстриженному под каре, походкой ленивой львицы лавировала меж зевак, продвигаясь к залу современного искусства.