– Я тоже беременна.

– Я вижу. Наконец-то у тебя появилась грудь.

– Это правда, – согласилась я, разглядывая себя в зеркале. – Хотя талия и бедра по-прежнему узкие. Да и живот не слишком-то округлился. Правда, срок – только два с половиной месяца.

– Груди у тебя станут больше, – сказала Майра. – Мои оттягивают мне плечи вниз. – Она стояла рядом как-то неуклюже, ссутулившись. И совсем не походила на себя.

«Ничего, я подниму свою сестру», – подумала я и показала на свою грудь.

– Майкл уверяет, что они нравились ему даже тогда, когда были меньше. Он говорит, что может накрыть их обе своими ладонями, нежно сжать и…

Я закатила глаза, покосившись на Майру в зеркале, а она рассмеялась и сказала:

– Онора, в этой семье бесстыдница я.

– А Майкл, – возразила я, – сказал, что ему нравятся мои мозги и моя грудь. Вот так-то.

Я показала ей в зеркале язык, она – мне, и вскоре мы уже вовсю строили друг другу смешные рожицы и смеялись все громче и громче.

– Кто здесь? – спросила проснувшаяся Сара Пайк. – Вы прибыли из дворца?

– Нет, мэм, из Барны.

– Но она, госпожа, – вставила Майра, – привезла вам послание, которое ей передали для вас при дворе.

Сара Пайк улыбнулась.

– Я знала. Я знала, что она пригласит меня. – Она повернулась ко мне. – Она так изящно приветствует меня, когда я каждое утро проезжаю верхом по парку. Дорожки там такие прямые и все усыпаны толченым белым камнем.

– Где это все происходит, миссис? – поинтересовалась я.

– В парке, разумеется, – нетерпеливо бросила она. – В Гайд-парке. Именно там я встречаюсь с молодой королевой. Она проезжает мимо в своей карете и каждый день приказывает своему кучеру остановиться. Она здоровается со мной и всегда произносит одни и те же слова: «Вы молодец, такая хорошая и преданная подданная. А иметь одного ребенка, одного сына, вполне достаточно. Никто не ожидает от вас, чтобы вы выдержали больше».

– И она права, – заметила Майра.

Сара Пайк закрыла глаза.

– Она снова ушла в сказочную страну своих грез, – сказала Майра. – Бедное создание.

Но тут Сара Пайк снова открыла глаза.

– Мне нужно еще лекарства, – сказала она.

– Вы уже получили сегодня свою дозу, госпожа, – ответила Майра.

– Мне нужно лекарство! Мигом, девчонка! – Сара Пайк села на своем диване прямо. – Я не потерплю такой твоей дерзости!

– Я ухожу, госпожа. Я здесь как раз затем, чтобы сказать вам об этом. Пришло мое время. Скоро у меня родится ребенок.

– У меня был ребенок – сын, – сказала она.

– Был, конечно. А теперь поспите немножко, и вы почувствуете себя намного лучше.

Но женщина попыталась встать.

– Мой муж знает, что мне необходимо мое лекарство. Он оставил мне его целую бутылку, чтобы его у меня было вдоволь в его отсутствие. Он ведь уехал, не правда ли?

– Да, мэм, уехал.

– Это хорошо, хорошо. Пришли мне мою горничную.

– Пришлю. Но вы все поняли? Я ухожу.

– Уходи. Какое мне до этого дело? Уходи.

В комнате за кухней у Майры уже был собран узелок с ее пожитками.

– Давай-ка побыстрее убираться из этого места. Ты только представь себе Рождество здесь!

– А с госпожой все будет в порядке? – спросила я.

– Ее горничная – она где-то здесь – англичанка, которая прекрасно ладит со старым майором и с радостью старается, чтобы госпожа все время или спала, или была одурманена.

– А как же ее сын?

– Роберт? Этот военный парняга? Он вернется не раньше, чем через несколько месяцев. Он был очень недоволен, когда узнал, что я жду ребенка от Джонни. Он за мной точно не вернется. Просто найдет себе другую девушку.

– Но, Майра…

– Нам тут делать нечего. Пошли.

Ребенок у Майры родился на следующий день. Она крепко держала в руке Боб Девы Марии, защищавший рожениц, – это был овальный коричневый боб с природным рисунком в виде креста на боку, который бабушка нашла на берегу возле Арда. Майра говорила, что чувствует особую силу в Бобе Девы Марии, потому что его выбросило на сушу море, в котором покоится ее Джонни.

У нее родился большой и здоровый мальчишка. Она назвала его Джонни Ог.