– Чтобы пахать, тебе понадобится помощь соседей, но я бы сказал, что всему свое время.

Я начала объяснять ему все подробности нашего бойкота, но Патрик жестом остановил меня, пожал Майклу руку и ушел.

На следующий день после его ухода к нам пришли Оуэн Маллой и Кати. Они вели себя так, словно ничего не произошло.

– Майкл, давай впряжем Чемпионку в плуг и посмотрим, сможет ли она пахать так же хорошо, как бегает.

– Чемпионка – лошадь не для пахоты, – ответил Майкл.

– Так никто из нас не для пахоты, но она может сделать свою часть работы, – парировал Оуэн. – Подготовим ее к материнству. Я слышал, что Барьер, жеребец сэра Уильяма Грегори, любит сильных кобыл, – заявил он и подмигнул мне.

– Жулик, – сказала я.

– Кто – я или Барьер? – спросил Оуэн.

На этом бойкот завершился.

Через несколько недель, когда Кати уже принимала нас у себя дома, я заметила рядом с очагом Оуэна Маллоя бутылку poit'in, поразительно похожую на те две, которые нам оставил Патрик. Такое вот столкновение характеров. Я многое отдала бы за то, чтобы послушать их разговор: Оуэн – сплошные слова и же-сти-ку-ля-ция, и Патрик – само молчание и неподвижность.

В воскресенье мы отправились в церковь уже вместе.

За все эти годы единственным намеком со стороны Оуэна Маллоя на тот первый визит к нему Патрика Келли были его долгие и пространные рас-суж-де-ни-я о риббонистах, Молли Магуайр, Капитане Полночь и всех остальных, «кто взял в свои руки дело восстановления былой справедливости» – чтобы судебные приставы не так бессовестно относились к беднякам, а перекупщики хорошо подумали дважды, прежде чем отбирать у людей их последний скот в качестве уплаты ренты. Возможно, кое-что из их ме-то-до-ло-ги-и выглядит несколько грубовато и немало из этих парней кончили на виселице или в ссылке, но кто-то же должен выступить против правительства, которое поставило вне закона даже изготовление своего виски.

– Если бы не эти жесткие люди, нам было бы отказано в uisce beatha – воде жизни. Тяжкий жребий ждет того, кто выдаст хоть кого-то из них. Не говори ничего – N'a habair tada.

На это Майкл отвечал:

– Я слышал, что ребятам в горах полегче теперь, когда у нас появился Дэниел О’Коннелл.

– Конечно, – сказал тогда Маллой. – Нет никого лучше нашего Ос-во-бо-ди-те-ля!

Это было шесть весен назад. Сейчас уже лето, а в сентябре мне исполнится двадцать три. Трое детей, двое жеребят, хороший урожай, большое застекленное окно, как и было обещано, всегда жаркий очаг, чтобы тепло было в нашем доме, когда долгими зимними вечерами я рассказываю Майклу и детям разные истории, услышанные от бабушки.

– Fad'o…

Шесть лет суровых испытаний, это правда, но сколько было счастливых моментов! В свои двадцать четыре мой Майкл, юный победитель Голуэйских скачек, стал мужчиной, которого уважают за его умение и настойчивость, надежным человеком, который и поможет соседу в работе, и сыграет на волынке, и посмеется с друзьями. Мой муж и отец моих детей – любовь моя. И при этом он любит меня. Поразительно.

– Нашу pratties начинаем копать завтра, – сказал Майкл в первую неделю октября.

Стоял облачный неприветливый день – и это после того, как все лето погода была замечательной.

– Оуэн Маллой говорит, что по Голуэй Сити ходят разные сплетни, будто в Корке и Кэри урожай картошки плохой. Но, по его словам, там поля заливали дожди. У нас все будет хорошо.

– Я предупрежу своих, чтобы были готовы прийти помочь нам, – сказала я.

– Думаю взять мальчишек покататься на Чемпионке. Когда начнется сбор урожая, времени на это не будет.

– Хорошей вам прогулки, – пожелала я.

– Будь там поосторожнее, – предупредил Майкл. – Это такое место…

Я сама побаивалась своих походов к Мерзавцам Пайкам, но это было единственной возможностью повидать Майру. Когда старый майор сильно запил из-за проблем со здоровьем, Майра убедила его, что ее бабушка знает средство, которое поможет его недугу. Отвар расторопши и других лекарственных трав ослабил его страдания от подагры и послужил для нас поводом появляться в Большом Доме. Майра же никогда к нам не приходила.

– Иди к бабушке, – проворковала мама, распахивая объятия навстречу Бриджет.

Она всегда очень радовалась своим внукам, а наша дочка сейчас была вторым младенцем в нашей семье – благодаря стараниям моего брата Денниса и его жены Джози. Мама раскачивала Бриджет на руках, удивляясь, какая она крупная и сообразительная для своих пяти месяцев.

– Si'uil, si'uil, si'uil a r'un, – напевала она ей песню, которой в свое время успокаивала всех нас, своих детей.

– Нам уже пора идти, – сказала мне бабушка.