– Да, я бы не назвала выбранный момент особенно удачным для подобных громких речей, – проскрипела седовласая старуха.

– Напротив, фру Лундквист, я считаю его по-настоящему своевременным. Думаю, вы поймете почему. Итак, по традиции я предлагаю на голосование несколько вопросов. Первый – о бессрочном продлении моего главенства в Узком Кругу Совета. Второй – об упразднении подчиненных ему Среднего и Большого Советов и передаче всех их полномочий Двенадцати. Третий – об отмене моратория на вмешательства во временной поток.

По кругу прокатились возмущенные возгласы и даже смешки.

– Это какая-то шутка, Виктор? – растерянно спросил профессор Бэлл, по привычке близоруко щурясь и нервно поправляя несуществующие очки, хотя его глаза прекрасно видели и лицо Даля, и то, что он совершенно не собирался их насмешить.

– Не зарывайтесь, юноша, вы не можете не понимать, что никто не поддержит таких абсурдных решений, – отрезал О’Доннал с нескрываемым раздражением, остальные ограничились одобрительным поддакиванием.

Однако, не смотря на столь явное противодействие, Виктор Даль лишь спокойно разглядывал оппонентов с выражением легкого, но вполне ожидаемого разочарования, как хищник взирает на упорно не желающую испускать дух жертву.

Несколько долгих напряженных секунд все молчали, с изумлением переглядываясь и не зная, что говорить дальше. Даже Вера, его жена, кажется, была удивлена услышанным. Наконец невозмутимая фру Лундквист, облик которой в этом времени не сильно отличался от её настоящего – образа железной несгибаемой старушки, пережившей пару-тройку войн и значительно больше мужей, высказала общее опасение:

– Но у Главы Гильдии, видимо, припасен козырь в рукаве, раз он считает возможным выносить на обсуждение столь радикальные предложения?

– Скажем так, я, как разумный человек, и был вынужден подстраховаться.

– Полагаю, не без помощи в нашей изначальной константе, поскольку сейчас я уже не могу нащупать путь назад к своему телу, а значит моя реальная рука уже не сжимает любезно предоставленный вами для перемещения артефакт, – бесстрастно констатировала проницательная дама.

«Да как ты посмел!?» – вырвалось у мужчины справа от говорившей, который, наверное, также попробовал совершить обратный переход и не смог. Остальные тоже замешкались, некоторые ненадолго закрывали глаза, пытаясь прыгнуть во времени, но они лишь на собственном опыте убеждались в страшной догадке фру Лундквист.

– Дорогая Кларисса, вы беспощадно разрушили всю мою интригу. Что ж, так, наверное, будет быстрее и проще. Дело в том, что ваши тела в нашей константе были помещены во временные капсулы из которых и в которые, как вам известно, хронопрыжки невозможны.

Если вы примите верное решение, мои ассистенты вложат необходимые артефакты в ваши руки, и вы сможете беспрепятственно вернуться к наслаждению курортными радостями на Санторини XXI века.

– А если мы не поддержим ваши, так сказать, далеко идущие планы? – спросил кто-то из еще не вполне пришедших в себя магистров.

– В таком случае, вы останетесь здесь. Есть даже шанс, что за эти несколько часов до извержения, сила которого была… то есть будет эквивалентна примерно сорока сброшенным в одну точку атомным бомбам, вы сможете найти артефакты, способные перенести вас в недавнее прошлое острова. А, если повезет, потом доберетесь и до Египта или древних государств Месопотамии. Да и в Микенах или каком-нибудь Пилосе, например, ближайшие пару веков будет довольно неплохо, но это уж, конечно, дело вкуса…

Не выдержав издевательства, магистр Луччиано Этторе ринулся было в сторону Главы Гильдии, осыпая его забористыми итальянскими ругательствами, включающими емкие характеристики самого Верховного Магистра, а также упоминания многочисленных поколений его потомков и грозящей им неминуемой кары, но перед ним выросла молчаливая мускулистая громада другого участника совета.

– О, сеньор Этторе, давайте без вульгарной патетики, – предложил с насмешкой рассчитавший все наперед Даль, сопроводив фразу карикатурным размашистым типично итальянским жестом. – Господин Гривас, который поддерживает мою точку зрения, пребывает сейчас в самом сильном из находящихся здесь тел. Похоже, этот мужчина был каким-то борцом или просто отличным грузчиком. В любом случае ему хватит одного точного удара, чтобы отправить в нокаут вашу щуплую фигурку, да и оружие, – громила играючи достал из прикрытых плащом ножен внушительный меч, – есть только у него, так что не стоит поддаваться эмоциям.

У вас есть, скажем, десять минут (часов здесь нет, но у нас с вами прекрасное врожденное чувство времени, не правда ли?), чтобы принять решение и сообщить мне о нем. После чего Вера сможет совершить переход и назовет моим помощникам имена тех, кто проявил благоразумие в столь важном, но довольно простом выборе.

Вера Раевская-Даль, с прямой, как мачта, спиной и отчаянно сцепленными в замок руками, не веря своим глазам и ушам, смотрела на мужа, но эмоциями она владела прекрасно, и никогда не показала бы прилюдно свой испуг и неуверенность: не взметнулись удивленно насурьмленные брови стронгильской госпожи, не дрогнули уголки ярко-красных напомаженных хной губ, сохраняя искусную маску спокойствия даже на чужом лице.