– У меня никого не было, Ника, - сказал он, внимательно и серьезно заглядывая в мои глаза.
– Потому что, как бы странно это для тебя не звучало, все это время я не мог думать ни об одной другой женщине, кроме тебя.

– Слушай, - я вздохнула, не желая больше слушать ничего подобного.
– Это ведь всё чувство ответственности, да?
– я приподняла брови, а он в ответ, наоборот, прищурился.
– За то, что ты лишил меня девственности. Ты сожалеешь об этом, и все такое, и теперь считаешь себя обязанным...

– Думаешь, я сожалею, что лишил тебя девственности?
– как-то зловеще спросил Игнат.

– А что, разве нет?
– усмехнулась.

– Нет, - отрезал брат.
– Я рад, что именно я её лишил тебя. Я это ценю. И это не вызвало во мне чувства ответственности. Скорее, чувство собственности, Ника.

– Оно у тебя и было, ведь я твоя сестра. Тебе просто кажется, что ты обязан быть со мной. Да, ты меня любишь. Как сестру. Это нормально. Но давай ты не будешь все переворачивать из-за той ночи.

– Вероника, - рыкнул Игнат, вновь сократив между нами расстояние до минимума.
– Ты считаешь, что той ночью я пришел к тебе случайно?! Потому что искал в тебе чувство утешения?!

– Да!
– я свела брови к переносице от того, что он не хотел признавать истину.
– Ты был пьян!

– А ты - нет!
– сказал, как выплюнул. Я сделала шаг назад.
– И ты могла бы меня остановить, если бы захотела. Если бы действительно захотела. Ты могла бы биться, отбиваться. Я был не настолько пьян, чтобы изнасиловать тебя, Вероника! Но ты ничего этого не сделала! Ты поддалась. Ты позволила мне это сделать! Ты ответила, - на последнем предложении он понизил голос и прикрыл глаза, явно стараясь вновь совладать со своими чувствами. Как всегда, взять их под контроль.

– Да потому что боялась сделать тебе больно, я ведь любила тебя!
– выкрикнула я в ответ и тоже зажмурилась. Сжала кулаки. Чтобы тоже сдержать эмоции. Чтобы не заплакать.

– Боялась сделать мне больно?
– прозвучал тихий вопрос Игната.
– Типа, самопожертвование? Ника, твою мать, какого черта?
– вдруг взорвался брат, обхватив меня за предплечья, и тем самым вынуждая смотреть на него.

– Мама у нас одна, - лишь и брякнула, смотря на него.

– Вероника, - он сузил глаза, а после вновь совладал с собой и стал серьезным.
– Ника, мне уже двадцать четыре года. Мне пора жениться и продолжать род.

– Прекрасно. Тебе помочь найти жену?
– я вздернула брови, в то время как на душе стало тошно от этой мысли. От мысли, что он женится на какой-то другой девушке.

– Я её уже нашел. В этом мире есть только одна женщина, на которой я согласен жениться. Самая чистая, из тех, кого я когда-либо встречал, - его ладонь легла на мою щеку, и по моему телу пошли мурашки.
– И это ты, Ника.

– Прекрасно. А тебя не смущает тот факт, что я твоя сестра?
– усмехнулась я, и, к моему собственному удивлению, в голосе прозвучали нотки горечи.

– Это единственная проблема, решение которой я еще не нашел, - просто ответил он, и отпустил меня.
– Но найду, можешь не сомневаться.

– Ты псих, - выдохнула и, развернувшись, пошла дальше.

– Я знаю, - Игнат поравнялся со мной.
– Только никому до этого нет дела. Разве что тебе.

– Естественно. Другим же ты жизнь не ломал.

– Прекрати, Ника.

– А я не хочу, - с вызовом фыркнула я.

– Пошли в кафе, - вместо ответа на мою фразу, сказал Игнат, и взял меня за ладонь. Я вздрогнула и тут же попробовала выдернуть руку. Не получилось.
– Не противься, - и спокойно повел дальше. Мне оставалось лишь смириться. Хотя, с какой радости я должна это делать? Еще чего!

– Игнат, а тебе не кажется, что ты немного охренел?
– с любезнейшей улыбкой поинтересовалась я, в то время как в голосе едва заметно мелькнуло раздражение. Брат тут же вновь остановился, повернувшись ко мне.

– Ты считаешь наглостью сводить сестру в кафе?
– усмехнулся он, внимательно глядя на меня.

– Я считаю наглостью сводить в кафе сестру, которую её братик любезно так совратил и трахал на протяжении трех лет, после чего на два года уехал, а когда вернулся - вновь принялся за свое, - продолжала я с все тем же выражением лица.

– То есть, если бы я не уехал, тебе бы было лучше?
– он скопировал выражение моего лица и интонации моего голоса.