Затронутые теоретические и практические вопросы правопонимания, правотворчества и правореализации позволяют обратиться и к более общей проблеме – соотношения и взаимосвязи международного права и российского права. Действующие российские кодексы по существу не отвечают на вопросы о формах международного и внутригосударственного права и их соотношении между собой. Например, ст. 6 СК РФ называется «Семейное законодательство и нормы международного права», однако все нормы международного права законодатель сводит только к международным договорам и при этом не устанавливает соотношения международного права и «семейного законодательства». Статья 9 ЖК РФ также ограничивает международное право лишь одной его формой – международным договором. Статья 10 ТК РФ по существу лишь воспроизводит ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. Аналогичный вывод можно сделать и в отношении ст. 7 ГК РФ.

Общепризнанные принципы международного права традиционно отождествляют с нормами международного права. Так, согласно п. 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» «под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо».

Выше рассмотренные нормы права, содержащиеся в действующих российских кодексах, и толкование основополагающих (общих) принципов международного права Верховным Судом РФ далеко не случайны, они основаны на традиционных выводах ученых, специализирующихся в международном праве. Например, Н. А. Цивадзе, анализируя соотношение международного и внутригосударственного права, пришел к весьма неопределенному выводу: «Вопрос о соотношении международного права и национального решается в пользу сближения норм двух систем (выделено мной. – В. Е.) с целью их эффективного взаимодействия» [142] . Е. Ю. Степкин, также, не приводя необходимых теоретических и правовых аргументов, пишет: «При характеристике соотношения современного международного права с внутригосударственным правом России можно говорить о диалектическом сочетании обеих концепций» [143] (выделено мной. – В. Е.). В то же время, на мой взгляд, оценочные понятия «сближение» и «диалектическое сочетание» не разрешают длительный спор сторонников дуалистической и монистической концепций.

Более того, Е. Ю. Степкин далее делает еще более спорное предложение: «дополнить ч. 4 ст. 125 Конституции РФ включением в нее положений о нормах международного права, а именно: Конституционный Суд Российской Федерации по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов проверяет конституционность закона и (или) нормы международного права, примененных или подлежащих применению в конкретном деле, в порядке, установленном федеральным законом» (выделено мной. – В. Е.). Следовательно, Е. Ю. Степкин по существу придерживается монистической концепции, согласно которой национальное право имеет приоритет над международным правом [144] . В данном случае делает более обоснованный вывод Я. А. Бороздина, соответствующий Конституции РФ: «Конституционное закрепление в России примата международного права над национальным предполагает более активное и последовательное согласование национального права с международным и европейским» [145] .

Более аргументированной в этом споре считаю точку зрения Е.А. Ершовой, по мнению которой «…необходимо продолжить фундаментальные и прикладные научные исследования, а также практическое воплощение монистической концепции трудового права в Российской Федерации, в соответствии с которой в рамках единой системы форм трудового права в России взаимодополняют друг друга и взаимодействуют составляющие подсистемы международного трудового права и российского трудового права. При таком подходе «все» трудовое право в Российской Федерации не будет сводиться только к нормативным правовым актам, содержащим нормы трудового права, принимаемым органами государственной власти. Напротив, в соответствии с интегративным типом правопонимания трудовое права в России возможно рассматривать в качестве системы форм трудового права в Российской Федерации, состоящей из составляющих ее элементов – форм международного трудового права: основополагающих принципов международного трудового права, международных договоров, содержащих нормы трудового права; обычаев международного трудового права; основополагающих принципов российского трудового права, нормативных правовых актов, содержащих нормы российского трудового права; нормативных правовых договоров, содержащих нормы российского права, и обычаев российского трудового права» [146] .

Таким образом, с позиции научно обоснованной концепции интегративного правопонимания можно сделать следующие общие выводы:

1) теоретически бесперспективно, а практически контрпродуктивно создавать самые разнообразные дуалистические системы права, искусственно разграничивающие «право» и «закон», «должное» и позитивно установленное органами государственной власти, международное и внутригосударственное право;

2) «все» право необходимо рассматривать в рамках единой, развивающейся и многоуровневой системы форм национального и международного права, реализующихся в государстве, состоящей из двух подсистем – внутригосударственного и международного права в свою очередь образованными онтологически однородными элементами – соответствующими формами права.

Как отмечалось ранее, традиционно юридический позитивизм сводит по существу «все» право к «законодательству». Термин «законодательство» в советских и российских научных работах по общей теории права обычно применяется в узком или широком смысле слова. В узком смысле слова термин «законодательство» отождествляется с законодательными актами, принимаемыми представительным органом государства или непосредственным волеизъявлением населения в форме референдума [147] . В «широком» термин «законодательство» включает всю совокупность правовых актов, принимаемых правотворческими органами всех уровней, начиная с законов и заканчивая ведомственными правовыми актами [148] . Показательно, что данные подходы сохранились в специальной литературе по общей теории права и в XXI в. [149]

Дискуссионные выводы специалистов в области общей теории права не могли не найти своего отражения и в российских кодексах. Например, с одной стороны, ст. 3 ГК РФ основана на термине «законодательство» в узком смысле слова, относит к «законодательству» только сам Гражданский кодекс и «принятые в соответствии с ним «иные федеральные законы» (п. 2 ст. 3 ГК РФ). С другой стороны, например, ст. 5 ЖК РФ называется «Жилищное законодательство», исходит из концепции «законодательства» в «широком» смысле слова, относит к «законодательству» в том числе правовые акты органов государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления.