Чуев откинул крышку полностью, нашел рядом с ней черпак, сунул его в горячее густое варево и помешал.

– Знатная каша!- сказал он, доставая полный черпак.

Немец, увидя, что взявшие его в плен солдаты врага, заинтересовались его кашей, снова закивал.

– Стой, - сказал Алексей, - а вдруг она отравленная? Пусть он сначала попробует.

– Ну, ты, - крикнул Чуев с повозки, - иди сюда.

Немец опять закивал, но с места не тронулся. Алексей подошел и показал ему винтовкой, куда идти. Немец подошел к баку с кашей.

– Ешь!
– Чуев протянул немцу полный черпак каши. Немец быстро закивал, подошел ближе и, обжигаясь, стал глотать кашу из черпака. Бойцы глядели на него с любопытством. Немец опять потянулся к черпаку.

– Будет с тебя, итак вижу, что знатная каша.
– Чуев наложил кашу в лежавший тут же немецкий плоский котелок с отвинчивающейся крышкой, затем отвел немца в сторону, посадил прямо на землю. Алексей вытащил из-за голенища алюминиевую ложку, поел из котелка, сменил Чуева.

Заблудился он, товарищ лейтенант, - доложил Алексей, когда под гогот сослуживцев они с Чуевым привели немца и привезли полевую кухню в расположение батальона.

...и захватил полевую кухню врага с горячей пищей

– Раздался смех.

– Алексей, - толкнул бойца сзади рыжий Полозов, - да ты сейчас за эту кашу орден получишь!

...Представляются к награждению медалями "За боевые заслуги".

Оба бойца - курносый круглолицый Рубцов и чернявый Чуев разом шагнули из строя

– Служим Советскому Союзу, - бросив руки к ушанкам, в три такта ответили они.

– Хорошо служите, - ротный командир кивнул, - встать в строй.

Танковый немецкий каток рассек части дивизии.

В черный октябрьский лес, в котором то и дело попадались багряные островки кустов, оставшейся листвы, южнее какой-то деревни собрались те, кто уцелел в последних боях.

Боеприпасов для артиллерии не было, не было и самих орудий. Расчеты почти все погибли на шоссе, для выбравшихся с трудом сюда автомашин не хватало горючего, у бойцов оставалось по два сухаря, гранат почти ни у кого не было. Из выданных накануне боя шестидесяти патронов осталось не более двадцати.

Взобравшись на какой-то холмик, комбат с черными кругами под воспаленными глазами, плохо выбритый, сказал, что придется пробиваться на восток.

Надо было вернуться к мосту и перейти на другой берег реки.

Выпал первый снег, и деревья засеребрились. Багровое солнце опускалось в деревья за черным лесом. Алексей шел в составе группы из восьмидесяти человек. Когда до моста оставалось не более пяти километров, появился еще какой-то командир, который сказал, что саперы, боясь пропустить по мосту танки противника, взорвали его до подхода остатков дивизии. Теперь нужно было искать другое направление. Командир группы принял решение повернуть на юг-восток и там попробовать форсировать реку. Повернули, через два километра впереди оказались немцы.

– Будем пробиваться, - сказал командир, - приготовить, у кого остались гранаты, примкнуть штыки, собираемся на опушке дальнего леса.

Темнело, скоро бойцы, изготовившиеся к атаке, стали сливаться серым снегом.

Немцы стали пускать ракеты. Зеленовато-светлые шары осветили округу - стали отлично видны залегшие на снегу солдаты. Заработали немецкие крупнокалиберные пулеметы - немцы простреливали пространство между собой и изготовившимися к атаке красноармейцами - значит, уже заметили отряд.

– Сигнал к атаке, - красная ракета, - раздалось по цепи.

14 октября

– Опаздываем, - бросил шофер инструктору. Тот посмотрел на часы. Когда выехали, было ровно 13 ноль-ноль, времени достаточно, но на подъезде к Абельмановской заставе творилось что-то невероятное. Мычали коровы, кричали женщины и плакали дети, черные "эмки" застревали в людской массе, здесь же двигались телеги, шли люди, нагруженные мешками, с чемоданами, рюкзаками. По обочинам пытались проехать "газики". Похожий на пароход, медленно двигался фургон с надписью "Московские котлеты", за ним, на некотором расстоянии другой фургон - "Хлеб".

Какие-то мужики, по виду рабочие, остановили легковую машину, "эмку", выволокли человека в плаще и шляпе с портфелем. Человек прижимал портфель к себе, что-то пытался говорить.

Автобус въехал в людское море, шофер, молча, не отвлекаясь ни на минуту, вел машину.

Инструктор держал руку на расстегнутой кобуре "ТТ".

Когда поднялись по Николоямской, уже недалеко от заставы, в районе монастыря, автобус попытались остановить несколько мужчин подозрительного типа. Вокруг продолжало шуметь людское море. Инструктор приказал не вступать ни в какие разговоры, затем взял с сиденья ППШ и положил около себя. Шофер, все так же, не отвлекаясь ни на секунду от дороги, положил около себя наган.