Шрифт:
– Атас!
– громко шепнул он, - скорее!
Фонарик погас, в полной темноте Женя бросился за Сергеем, снова задел печку, но боли даже не почувствовал, он боялся только потерять Сергея из виду. Они выскочили на улицу, Сергей метнулся куда-то влево, Женя за ним.
И вдруг мальчик вспомнил, что там, на дороге остался Мишка.
– Сергей! - крикнул он.
– Тише! Васька! - прошипел спереди Сергей, слышишь - поет, значит, напился вусмерть - в таком состоянии и убить может.
– Там Мишка.
Сергей развернулся.
– Назад, быстрее! - крикнул он. Они бросились к дороге. Мишкина тень появилась раньше Мишки.
– Бежим!
– крикнул Женя.
– Куда?
– Мишкино лицо оказалось рядом.
– Потом скажу!
– Стой, гады!
– раздалось из темноты со стороны деревни, - убью!
– Пацаны! бегите огородами, - Сергей схватил какую-то палку, - я его задержу, быстрее, огольцы.
Поздно ночью, Женя не спал, а прислушивался к каждому шороху, он услышал на дворе какой-то шум, засветился огонь, раздались чьи-то шаги, потом голоса, кто-то выругался, полилась вода. Женя лежал и не мог заснуть.
Утром он увидел Сергея с перебинтованной головой.
– Ты с ним дрался?
– спросил Женя, глядя со страхом на белый бинт на голове Сергея, небольшое красное пятнышко проступило наружу.
– Так, помахались немного, он пьян был, голову мне штырем разбил, а я ему ногу перебил. Вот от бати ночью досталось, это - да! А так все путем, не дрейфь, Жень. А ты говоришь - висельник.
И Сергей засмеялся, показывая отличные белые зубы.
Теперь на месте, где стоял дом на отшибе, была чья-то кирпичная усадьба, напоминавшая дома в Прибалтике, за высоким кирпичным же забором, с большими черными железными воротами. На воротах красовалась табличка с головой овчарки.
Хазин дошел до самого края дороги, пошел по тропинке, оставляя справа чей-то щелястый забор, из-за которого все так же, как когда-то вырывались кусты малины, а слева - школьную ограду, за которой был тогда яблоневый сад. В этом большом школьном саду они с дедом выбирали белый налив. Дед тогда просто заплатил сторожу, и тот пустил их прямо в сад.
Но дальше дорога оказалась закрытой. Прямо в том месте, где начинался лес, теперь тянулась железная ограда с прямыми стрелами прутьев, перевитых каким-то замысловатым железным узором. Хазин пошел вдоль забора, думая, что он должен скоро кончиться, но под его ногами захлюпало, и он увидел, что уже попал в низину маленького ручья, куда они бегали играть в индейцев. А с другой стороны забор резко поворачивал почти у самого шоссе, выходившего к лесу, и таким образом весь лес оказался за этим забором.
Мишка Яблочкин уехал с родителями в Израиль еще в самом начале восьмидесятых.
Глава 8
Прибалтика
Он стоял на Рижском вокзале, на перроне освещенном фонарями, перед длинным вагоном "Москва-Рига", состав терялся где-то вдали.
Вагон качнулся, и поезд пошел вдоль перрона, на котором стояли редкие провожающие.
А на следующее утро они с родителями вышли из вагона и пошли к большому серому зданию, с крупно набранным словом РИГА, прошли через вокзал, и перед ним открылась большая площадь, перед которой курсировали автобусы. Дома окружавшие площадь были серые и темно-желтые, шести и пятиэтажные, и какие-то незнакомые, с загадочными окошками прямо под высокими крышами, какими-то маленькими помещениями на чердаках. Дома казалось разбегаются от площади по улицам с острыми углами, сбегаются в группы.
Автобус шел по спускавшейся вниз улице, шел медленно, и он мог рассмотреть справа, в больших окнах какие-то серые, напоминавшие средневековые замки дома, с высокими деревянными створками подъездных дверей под железными навесами, дома были разноэтажными, так не похоже на их улицу, застроенную сплошь домами в пять этажей, покрашенных в одинаково розовый или желтый цвет. Попадались деревянные строения, под высоким скатами крыш, над некоторыми такими домами дымили кирпичные трубы. Вспомнились трубочисты из какой-то сказки.
Впереди показался мост. Автобус пошел высоко над серой рекой, и сзади постепенно стала открываться панорама набережной, пока еще не полностью. Но вот автобус миновал мост, взял направо, и набережная на другой стороне развернулась полностью.
Он чуть не ахнул: силуэт высокой церкви с острым шпилем и бочками нижних этажей вонзился в серое с редкими просветами небо. Рядом церковь со шпилем поменьше, словно длинная игла и игла короче первой, а левее сложный купол огромного собора, на кирпичном кубе, еще левее закругленная угловая башня средневекового замка, над ним еще какой-то шпиль.
Там перед ним впервые открылась Прибалтика.
Потом были Залив, барханы холодного песка в дюнах, небольшие песчаные склоны сразу за дюнами, где можно было согреться - так называемая Африка, долгое движение в очень холодной воде, сначала по щиколотку, потом по колено, продрогшее тело, бросок в неглубокое море, сдавливающий железным обручем голову холод, резкий выход на поверхность и удивление от того, что в воде находиться теплее, чем вне ее.
Погода здесь менялась по десять раз на дню. Вскоре ее перестали замечать, купались даже при плюс тринадцати. Вечером бродили вдоль залива, и море на закате казалось похожим на черничное варенье: с розовато-бардовым цветом мелких волн у берега, густо-красной поверхностью подальше и, наконец, блеском алого, закатывающегося диска на горизонте, освещавшего длинные красноватые дорожки до самого берега.