"Бывают цепи случайностей и совпадений, но они не бывают столь непомерной длины", - говорил в таких случаях Виктор Игнатьевич Мушкетов - сослуживец и друг отца. И чаще всего оказывался прав.

Этого человека я знаю давно, когда он еще не носил обидную кличку "Момоновец", а был просто "Квадратом". О его подозрительности в конторе ходили легенды. Мушкетов и меня недолюбливал. Я не читал его мыслей, но знаю это наверняка. Тем не менее, этот человек всегда мне помогал. А однажды - спас жизнь. Да и после того разговора с отцом я позвонил опять же, ему.

– День добрый, Виктор Игнатьевич! Узнаете голос из преисподней?

– А, дьяволенок? Привет, привет! Бьюсь об заклад, опять что-нибудь натворил. Помощь нужна?

Мне, вдруг, стало так себя жалко, что я чуть не заплакал. Рассказал ему все, что накипело. И про жену, и про тещу, и про безденежье, и про работу, в части увольнения по тридцать третей статье за прогулы.

– Отец, конечно, не одобряет, - уточнил Виктор Игнатьевич, имея в виду мое поведение.

– К жене, - говорит, - возвращайся, или помощи от меня никакой!
– пояснил я с обидой.

– Хе-хе-хе, - старческим тенорком засмеялся Квадрат, - м-да, нештатная ситуация.

Я воспарял духом. "Нештатная ситуация" - это четыре заветные цифры, которые нужно набрать, чтобы открыть тайник.

– Спасибо!
– сказал я с огромным искренним чувством. Хотел было покончить на том разговор, но Мушкетов не вешал трубку.

– Теперь по работе. Ты пробовал что-нибудь предпринять?

– В "Тралфлот" заходил, - отчитался я.
– Сказали, без паспорта моряка ты нам не нужен. Мол, вас, "торгашей" переучивать надо, экипажи у нас сокращенные и ходят только в загранку.

– Есть там... в Архангельске... одна маленькая контора, - Квадрат дробил предложения, как будто бы что-то припоминая.
– Кажется, она называется "Объединение рыболовецких колхозов"...

– У-у-у!!!
– вырвалось у меня.
– Архангельский РКС! Да об этой конторе у нас говорят только шепотом. Там, если люди не врут, заколачивают такие деньжищи! Куда мне со свиным рылом?!

– Хе-хе-хе!
– опять засмеялся Мушкетов, - шепотом, говоришь? У них самый главный начальник Федор Иванович Пономарев. Он председатель всего. Не знаю как с кем, а со мною он как раз говорит только шепотом. Хе-хе-хе! Я ему сейчас позвоню, а ты завтра с утра наведайся. И еще...

– Слушаю!
– я вытянулся как солдат на плацу.

– Вольно!
– сказал Квадрат.
– Это... как его... честно признайся, пьешь?

– Как же без этого, - с обидой признался я.
– В трезвом виде только о дочке и думаю. А к жене возвратиться гордость не позволяет.

Голос Мушкетова потеплел:

– Там, это... таблетки в синей коробочке. Они без названия. В общем, с вечера выпьешь одну и будешь спать как убитый. А утром уже - будто заново на свет народился. Можешь взять для себя, но не больше одной упаковки. Сам понимаешь, не для тебя это дело положено, а для серьезной работы. И с деньгами особо не зверствуй. Не более трех бумажек! Результаты доложишь.

Последнюю фразу он сказал уже по привычке.

Антипохмелин оказался на уровне. С утра даже воду пить не хотелось. Я был у заветных дверей за час до обеда, когда начальство обычно добреет.

За столом восседал типичный совдеповский управленец предпенсионного возраста. Фактурный мужик, властный. В этом кабинете разговаривал только он, остальные молча кивали.

– По звонку?
– спросил у меня.
– Присядьте.

И тут же:

– Попова ко мне!

Зашел кадровик. Почтительно, робко, бочком. Застыл в ожидании слова.

– Позвоните в промбазу, - распорядился Пономарев.
– Скажете так: Федор Иванович лично интересовался, нужны ли нам начальники радиостанции. И вот, товарищ, какими документами располагает.

Тирада мне не понравилась. Я ведь еще не знал, что именно так отдаются приказы, которые не обсуждаются. Полный уныния и скептицизма, я вышел следом за кадровиком.

– Ого!
– ликовал тот, взяв в руки мой черный диплом.
– Радиооператор первого класса! У нас таких мало.

Дошли и до трудовой книжки. Настроение у Попова решительно поменялось.

– У-у-у!
– возвопил он.
– Тридцать третья статья! Да Федор Иванович, наверное, не подпишет.

Не подпишет - так не подпишет. Я хотел было забрать документы и уйти восвояси. Кадровик прочувствовал этот порыв и, чтобы себя оградить от возможных в таких случаях неприятностей, произнес:

– Подождите! Я сейчас напечатаю направление. Вы сами зайдете к Пономареву его подписать.

Я, конечно же, ознакомился с текстом, оный гласил: "Настоящим направляем к вам Борина Антона Евгеньевича для работы на судах Мурманской промбазы Архангельского рыбакколхозсоюза в должности начальника радиостанции".