образе обворожительной куртизанки.

– Я никогда не проигрываю!
– гордо усмехается Глеб.

– На раздевание!
– прищуривает глаз Мона.

– Покер? Бридж?
– спрашивает "Клетчатый" и суетливо вскрывает пачку

карт.

– Покер!
– отвечает Мона, закуривая сигарету, вставленную в длинный

мундштук.

Глеб проигрывает кон за коном. Он уже в одних трусах.

– Нет, дорогой, так несправедливо, - и женщина сбрасывает с себя

одежду. Но это не одежда! Кожа! Резкий запах сырой кожи.

Подходит к Глебу, садится ему на бедра, лицом к его лицу. Мужчина

нечаянно рвет на её шее стеклянные бусы... Они рассыпаются по полу...

стеклянные бусинки превращаются в капли росы.

– Что вы наделали, болван!
– кричит в гневе Мона.

– Это же копеечные стекляшки...
– обижается и недоумевает Глеб.

– Это роса, собранная за триста лет! Моя жизнь!

72

– Соберем, - пытается пошутить он.

– Вы, оказывается, идиот, господин Всеволожский! Я забираю ваши годы

жизни себе! Вы в проигрыше!

"Фу, отвратительный сон. Реалити-шоу...", - говорит себе Глеб,

проснувшись.

...После завтрака он сходил в бассейн. С удовольствием поплавал и

вернулся в свой номер. К психоаналитику идти не нужно, можно и почитать.

Пусть тот же "Психоанализ". Но чтение опять дало более толчок собственным

подсознательным механизмам, нежели усвоению написанного. А

подсознательные механизмы толкнули Глеба Сергеевича к мыслям о Тае,

точнее, к воспоминаниям, связанным с ней.

Через полгода после той встречи в "Ленкоме" Тая блестяще защитила

диплом и поступила к профессору Всеволожскому в очную аспирантуру. Так

сложилось, что учитель и ученица вместе проводили время не только за

письменным столом, но и раз в месяц посещали театры, музеи, выставки. В

рестораны, правда, Глеб её не водил. Только в кафешки. Но вот раз, в первой

декаде мая год назад она сама пригласила его в ресторан отметить её день

рождения. Глеб Сергеевич немножко смутился, но принял приглашение. Вечер

на удивление был легким и замечательным. Глеб вызвался проводить девушку

до дома. Они не могли наговориться, и Тая пригласила его зайти к ней домой

попить чаю. Отказался. Было неудобно. Девушка удивленно и грустно

посмотрела ему в глаза. "Тая умеет "таять"... А я? Я - нет... Бокал молодого

вина и рюмка водки... В её бокал, если честно, нужно ведь подсыпать доверия

и романтики... Да и в мою рюмку тоже. Там только хмель. Я не "таю" -

пьянею" - подумал он тогда.

...А вот он уже думает о жене. Как на её двадцатипятилетние он подарил

тур по Карибскому морю. Куба, острова Гаити, Гваделупа, Мартиника. Когда

шикарный океанский корабль швартовался у очередной "земли", туристы

имели возможность снять на ночь скромное, но романтическое бунгало возле

73

пляжа и с раннего утра до поздней ночи то на белоснежном песке, то на гальке,

то под бахромой пальм, с ледяным шампанским или карибским ромом заряжать

себя впечатлениями этих "райских" мест, этим тропическим солнцем. Таня и

Глеб заряжались ещё и друг от друга. Они уединялись и насыщали себя не

только свежайшими фруктами и омарами. Глеб восхищался, как Танечка ловко

прыгает по волнам на водном "банане", а ночью на нём. Как сладко пахли

морем её растрепанные волосы, а "рваное", "заполошное" дыхание - ромом.

Каким соблазнительно-позолоченным было её молодое стройное тело, как

уверены и грациозны движения...

Но их последние ужасные разговоры... Что случилось? В первый раз он

услышал от неё требовательные, недовольные нотки в голосе, злые,

пренебрежительные уже на десятом году супружества. Потом в десятый раз, в

сотый. Целых два года перед разводом только так. "Если бы Таня не ушла...

Нет, белой краской невозможно до конца замазать черную... Ушла

неожиданно, будто сорванная с петель... Я ведь думал, что её свет будет ярким

и теплым на долгие годы. А как она была доверчива вначале... Да, ни добра, ни