Осознав, что сталь не поразила цель, а элемент неожиданности утрачен, Эдуард вновь занёс клинок, ринувшись на врага. Тот резким и удивительно ловким движением поднырнул под нападающего. Всё, что успел почувствовать юноша, — это хватка на запястье и удар ноги под колено. В следующее мгновение убранство шатра, промелькнув перед глазами, ушло куда–то вверх, и он оказался распростёртым на песке. Загадочный гость оседлал его сверху, не давая пошевелиться. Сильная рука зажала рот.

— Ни звука.

Эдуард не успел запаниковать. Теперь он увидел лицо «убийцы». Это был Ярви.

— Проклятье, Ярви, я же чуть не убил тебя, — зашипел на него Эдуард, когда рука вора позволила ему говорить.

— Ты не смог бы меня убить, даже если бы я был смертельно пьян, — прошептал в ответ Трёхпалый, но не улыбнулся.

Поднявшись на ноги, Ярви аккуратно выглянул за полог, убедившись, что их возня не потревожила стражников К'Халима.

— Что за игры? — спросил Эдуард, отряхивая песок с одежды. — Ты не мог войти через дверь?

— Не знаю, кому можно здесь доверять, — ответил вор, плотно задёрнув вход. — Нам нужно убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше.

— Вы опять поцапались с К'Халимом? Я поговорю с ним, и…

— В навозную яму К'Халима. — Ярви достал из сундука перекидную сумку и стал торопливо набивать её походным скарбом. — Здесь назревает что–то по–настоящему скверное. Врубаешься, приятель? Нужно рвать когти.

Трёхпалый выглядел действительно взволнованным, и часть его тревоги неизбежно передалась Эдуарду.

— Это что, кровь? — спросил юноша, указывая на пятно, темнеющее на старом бурнусе.

— Не переживай, — отмахнулся Ярви, — она не моя.

В голове Эдуарда тут же возникла вероятная картина того, что произошло. Память услужливо подсказала слова К’Халима, — в священной земле оазиса запрещено поднимать оружие на человека.

— Проклятье, Ярви, во что ты вляпался на этот раз?

Уловив ход его мыслей, Трёхпалый поднял на Эдуарда встревоженные зеленовато–карие глаза и нахмурился:

— Лучше подумай, во что вляпался ты, Эдуард Колдридж.

— Я не могу сейчас уйти. Наибы должны дать мне свой ответ. Да и Гайде…

— Ответ? — Похоже, Ярви готов был рассмеяться. — И что потом, а? Думаешь, они вот так просто сделают тебя или твоего дружка К'Халима новым каганом? Думаешь, что они дадут тебе войско, с которым ты сможешь вернуть Простор?

— Я…

— И как ты вообще себе это представляешь? Возьмёшь Восток огнём и мечом? Этого хотел бы от тебя твой папаша?

Эдуард не знал, что ответить. Он хотел объяснить, что это всё гораздо больше и значительнее, чем видит Ярви, но не знал, с чего начать.

— Впрочем, можешь не отвечать, потому что этого всё равно не случится. — Завернув в кусок полотна пригоршню фиников, он запихал их в сумку. — Они не станут делиться властью, смекаешь? Если мы не уйдём сейчас, здесь прольётся кровь. Много крови.

— Ты сгущаешь краски. Даже если кто–то из наибов будет недоволен решением остальных, он не посмеет поднять на них оружие. Да и потом, оазис для них священен.

— Готов поставить на это свою жизнь? Готов поставить на это жизнь девчонки?

Снаружи уже приближались голоса. Они звучали гораздо резче и громче, чем обычно. Ярви навьючил на плечо сумки, метнувшись в сторону проделанного им разреза.

— Ну, быстрее! — Он махнул рукой, призывая товарища присоединиться. — Ты идёшь?

— Прости, но… я не могу, — покачал головой Эдуард. — Не сейчас.

Скривив недовольную гримасу, Ярви кинул на Эдуарда прощальный взгляд, в который, казалось, хотел вложить какую–то мысль. В следующее мгновение он исчез.

Отдёрнув полог, внутрь вошёл К’Халим. Его сопровождали двое янычаров и незнакомый Эдуарду старик в полосатом халате поверх лёгкой полотняной туники, шитой голубой нитью и бисером.

— Где твой друг? — с порога спросил К’Халим.

— Я не знаю, — соврал Эдуард, сразу догадавшись, что речь идёт о Ярви. — Что–то случилось?

Пустынник показал короткий метательный нож, на котором ещё были видны тёмные пятна крови.

— Его видели у шатров наибов. Я не знаю, подслушивал ли он или собирался навредить кому–то, но, когда его пытались схватить, он убил одного из стражей и бежал.