Луков увидел недоумение во взглядах присутствующих. Тонкие, плотно сжатые губы горбоносого побелели в глазах его застыло напряжённое непонимание. Похоже, он впервые в своей чекисткой жизни встречал человека, который бы добровольно, не под пыткой признавался в чём-то подобном…

Очень долго чекисты совещались за закрытыми дверями. Всё это время Луков вместе с Вильмонтом сидели на скамейке в предбаннике кабинета под охраной красноармейца с винтовкой. Этот солдат не спускал заинтересованных глаз с валенок Одиссея. Лукову в какой-то момент даже показалось, что вот сейчас солдатик не удержится и попросит примерить обувку, которую он по всей видимости рассчитывал снять с арестанта после расстрела.

Между тем Луков и Вильмонт слышали, как яростно спорят между собой непримиримые борцы с местной контрреволюцией. Наверное, впервые в этих стенах участь заподозренных в измене арестантов вызвала дебаты. И принятое чекистами решение тоже наверняка было совершенно уникальным для этих стен. Они пришли выводу, что помощник задержанного ими старика действительно тот, за кого себя выдаёт, то есть чудаковатый учёный, – блаженный не от мира сего, совершенно не умеющий врать человек. Рассказ Лукова совсем не походил на специально сочинённую шпионскую легенду. А значит, ему можно было верить.

Горбоносый чекист вышел к арестантам. Сурово взглянув на конвоира, он коротко распорядился:

– Освободить.

Солдат с винтовкой тупо уставился на начальника, не понимая приказа. Затем, опомнившись, отошёл в сторону.

Горбоносый извинился пред Вильмонтом. В оправдание он рассказал, что только что вернулся после долгого преследования банды, которая учинили злодейство в посёлке железнодорожников, разгромив военный госпиталь и перебив несколько сотен безоружных новобранцев, мобилизованных в Красную армию, но даже не успевших получить винтовки.

– На берегу мы нашли до ста крестьянских шапок. Весь яр был обрызган мозгами. Мы видели – лапти, обмотки, кровь… Мы опоздали на полчаса… Больше это не должно повториться. На белый террор мы ответим ещё более жестоким красным. Ни одна бандитская сволочь от нас не уйдёт.

Правда, чекист самокритично оговорился, что на этот раз противник оказался хитрее и тактически грамотнее. Чоновцам не удалось настигнуть бандитов, они словно растворились в степи.

– Ну ничего, вот подучимся немного и ещё поквитаемся с этими кровавыми ублюдками – заверил горбоносый и зачем-то достал из кармана залистанный томик «Действия кавалерийских отрядов северян против рейджерских групп южан во время гражданской войны в США 1861-1865».

Генерал принял извинения чекиста и, забыв про личные обиды, стал просить помощи у человека, который едва не расстрелял его. Нужно было двигаться в путь, прежде чем начнётся таяние снегов. Через эти места протекало множество рек и речушек, и начавшееся весеннее половодье могло сделать абсолютно непроходимыми большие участки местности. Генерал также опасался тифа, а там, где скапливалось много людей, как на этой станции, неизбежно вспыхивала эпидемия. Чекист обещал помочь, но что-то конкретное пока предложить не мог. Нужно было немного подождать.

Из ЧК они возвращались молча. Луков ни на минуту не забывал, что они с генералом находятся в конфронтации. Тем не менее, молодой мужчина исподволь с восхищением наблюдал за спутником. Как обычно ходят старики? Малыми шашками, с усилием, лицо напряжённое, спина согнута, голову бояться повернуть – шатнёт! Но генерал шёл, как молодой – великолепная осанка, плечи мужественно развёрнуты, подбородок приподнят. Он давно отбросил за ненадобностью свою трость и лишь немного припадал на левую ногу. Дух такого человека сломить практически невозможно.

Они подошли к расстрельной стене. Вильмонт минут десять простоял, глядя на место, где тоже вполне мог окончить своё земное существование. Военная выправка, подтянутость сразу выдавала в старике офицера, и вскоре Одиссей стал замечать, что присутствующие красноармейцы подозрительно косятся на них. «Как бы нас снова не препроводили под конвоем в ЧК» – подумал молодой человек. Тут старик озадаченно обратился к нему:

– И всё-таки не пойму я вас – то вы бескомпромиссно заявляете, что я вам враг до гробовой доски, а теперь вдруг грудью встаёте на мою защиту!

Одиссей пожал плечами:

– Я просто возвращаю вам долг, ведь вы тоже спасли меня от расстрела, рекомендовав в экспедицию. Дали продуктов, которыми я поддержал голодающего отца.

– Что ж, Одиссей Гекторович, тогда я благодарен вам за душевное благородство, вы рыцарственная натура!

Вильмонт сделал движение, намереваясь пожать молодому человеку руку, но Одиссей отстранился.

– Да, я помог вам, ибо не мог поступить иначе. Тем не менее, мне известно, кто вы есть на самом деле. И не надейтесь, что я скрою этот факт, когда мы доберёмся до Ташкента.