– Это действительно так, – неохотно согласился Кучики. Ничья его, конечно, не устраивала, но он понимал, что продолжать бой бессмысленно, да и опасно. Нервы на пределе, и если продолжить сражение, один из них, скорее всего, живым отсюда не уйдет. Что будет тогда со вторым, и думать не хочется. – Заканчиваем.

Он запечатал занпакто, и Хаями последовал его примеру, только теперь выйдя из своего укрытия. Кучики брезгливо вытирал лицо перчаткой, оглядывая место сражения.

Поляна, и раньше напоминавшая танковый полигон, стала и вовсе неузнаваема. Вывороченные с корнем деревья, горы земли в самых неожиданных местах, разбросанные булыжники разнообразных размеров. Вот Ренджи-то удивится, мелькнуло в голове Кучики.

Хаями подошел ближе, и капитаны смогли разглядеть друг друга. Выглядели оба неважно. Бьякуя был весь перемазан глиной. Конечно, грязь уже высохла и большей частью отпала, но он чувствовал, что его лицо испачкано, а волосы и одежда полны песка. Форма Хаями во многих местах оказалась разорвана, а на руках виднелась кровь.

– Здорово мы друг друга отделали, – улыбнулся он. – А ты крут. Я не ожидал.

Бьякуя мрачно покосился на него. Он мог бы сказать, что это он не ожидал от противника ничего подобного. Но ничего не сказал, а продолжил вместо того оттирать перчаткой щеку, которая казалась ему особенно чумазой. Разумеется, лишь бессмысленно размазывал грязь, поскольку руки были не чище.

– Не тут, – вдруг заявил Хаями. Он скептически оглядел перепачканное лицо своего противника и, протянув руку, тоже попытался потереть его скулу, но только вымазал ее кровью. – Нет, это безнадежно, – вздохнул он. – Тебя надо отмывать. И меня тоже. Не знаешь тут поблизости водоема?

– Знаю небольшое озеро, – вспомнил Бьякуя. – Здесь недалеко. – Он оглядел свои руки и вздохнул. – Пожалуй, это лучшее, что мы сейчас можем сделать.

***

Озерцо, окруженное ивами, свесившими в воду свои длинные ветви, было чудо как хорошо. Солнце уже скрылось за макушками деревьев, на берегу сгущались сумерки. Вода была тепла, а воздух свеж и тих. Измученным сражением капитанам казалось, что больше ничего для счастья и не нужно.

Мужчины торопливо сбросили с себя одежду, а потом все же украдкой взглянули друг на друга. Они были почти одинаковы сложением, разве что Хаями чуть шире в плечах и немного смуглее. Бьякуя с ног до головы был покрыт наливающимися краснотой синяками, кожу Наото испещряли многочисленные порезы. Так сказать, боевая ничья.

Потом они еще долго плескались, отмываясь, а после отстирывали форму. Глина неохотно выцарапывалась из складок, а Хаями пришлось еще хуже: его одежда едва не распадалась на фрагменты.

– Хорошо, что хаори снять догадались, – хмыкнул он. – Прикроем эту красоту несказанную, может, в темноте и не заметят.

Бьякуя косился на него изучающее. Непохоже было, что Хаями расстроен подобным исходом поединка. Он рассеянно улыбался чему-то, и в голосе его не звучало злости или раздражения. У самого Кучики уже не было сил на какие бы то ни было эмоции.

Наконец, повесив форму сушиться, капитаны с облегчением уселись на берегу. Измученные тела наслаждались неподвижностью, головы стали пустыми и легкими, глазам было довольно последнего красного отблеска заходящего солнца, проникшего меж стволов деревьев. Только что испытываемая ярость окончательно растворилась в тишине, а злость казалась слишком сложным чувством, чтобы ощущать ее сейчас. Недавние враги уже не в силах были враждовать.

– Кто научил тебя магии? – Безразлично спросил Бьякуя. Ему, на самом деле, было все равно, ответят ему или нет.

– Отец, – вяло отозвался Хаями.

– Отец? – Переспросил Кучики. Особого удивления в его голосе не было, удивление тоже требовало слишком много сил.

– Он был синигами, – пояснил Наото.

– Ты говорил, что ты руконгаец.

– Так и есть.

Хаями очень кратко и медленно, роняя по одному слову, рассказал свою историю. Бьякуя бесстрастно выслушал ее и надолго умолк. Сначала ни о чем не думал, наслаждаясь звенящей пустотой в голове. Потом, когда окончательно онемели мышцы, зато вполне прояснился разум, пришла сама собой странная мысль: а парень-то из благородных. Самураи некогда были привилегированным сословием, и родись Наото в Мире живых, он бы тоже считался элитой. Что ж, кто бы ты ни был в Мире живых, хоть сам Император, а здесь, по эту сторону смерти, ты обычная блуждающая душа. Всего лишь руконгаец. Да, но из-за этого руконгайца глава великого дома сидит тут, на берегу озера, весь в синяках. Бьякуя покосился на своего соперника с новым интересом.

– Ты хорошо сражаешься, – проговорил он наконец.

– Ты бы постранствовал по Руконгаю с мое, еще бы и не так научился, – пожал плечами тот.

– А сколько тебе лет?

– Триста с хвостиком, – небрежно ответил Хаями.

Вот тут Кучики с трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица. «Юнец»-то в два раза старше его! Должно быть, он так молодо выглядит просто потому, что постоянно улыбается столь легкомысленно.

– Нам в любом случае придется как-то разрешить эту ситуацию, – проговорил он после паузы. – Я не могу позволить тебе ухаживать за моей сестрой.

– Да, ситуация выглядит тупиковой, – кивнул Хаями. – Я не собираюсь никуда уходить, пока она сама меня не пошлет. Как она скажет, так я и сделаю.

– А если она скажет тебе меня убить? – Полюбопытствовал Кучики.

Хаями хмыкнул.

– Ну, тогда извини.

– Это настолько серьезно?

– По правде говоря, я только из-за нее и решился стать синигами.

– Влюбился с первого взгляда? – Бьякуя недоверчиво прищурился.

– Не совсем, – Хаями мечтательно улыбнулся. – Сначала она меня просто заинтриговала. Такая суровая девушка! Мне стало любопытно, где таких делают. Терять мне было нечего, решил взглянуть. А потом мы с ней разговорились…