"Ха-ха-ха!
– скажет вдумчивый и наблюдательный читатель.
– Меня не проведешь! У нищей бультерьер, а у миллионера - свой бультерьер, который погнался за нищей, сорвал с нее последний платок, обнажив красоту, благодаря чему девушка и познакомилась со своим будущим возлюбленным. Но где же тогда, скажите на милость, был ее собственный бультерьер по кличке Шарик? Как же он не дал непрошеному бультерьеру надлежащий отпор? Или по-вашему, бультерьер бультерьеру друг, товарищ и брат?"

Охотно объясню. Тут нет никакой загадки. Как раз в тот момент, когда миллионер вышел погулять со своим бультерьером - которого, кстати сказать, звали Баба-Яга, потому что он был сучкой - так вот, как раз в это время бультерьер Евгении Шарик отошел по своим делам. Ведь и у собаки бывают свои дела, которые, если это, конечно, воспитанная собака, она не станет делать прямо на месте работы хозяина. Шарик вообще был самостоятельным псом, и утром уходил разыскивать себе пропитание в большом городе. Он не хотел висеть мертвым грузом на шее хозяйки, чтобы она тратила свою последнюю милостыню на покупку ему сухого корма и собачьих консервов. Шарик кормился на помойках, а также ловил крыс, которыми изобилует красавица-Москва. И вот, в тот самый час, когда Шарик отлучился по делу, на Евгению и напала бультерьерша миллионера, по кличке Баба-Яга. Девушка вначале было подумала, что это ее собственный бультерьер Шарик. Но она быстро поняла, что это не ее бультерьер, по двум причинам: во-первых, Шарик был кобель, а это была явная сучка, во-вторых, сучка набросилась на Евгению с диким лаем и стала ее кусать, чего от Шарика девушка никак не могла ожидать. В принципе, собака миллионера была не такой уж злой, просто, именно в это время у нее как раз были критические дни, то есть, что называется, течка, и собачка была не в духе. Евгения, естественно, побежала от нее прочь, зовя на помощь своего Шарика. Но Баба-Яга нагнала, сорвала платок... Остальное мы знаем.

Конечно же, миллионер, как благородный человек, предложил Евгении, а также ее верному Шарику, поселиться в своем особняке и разделить с ним его миллионы. Но Евгения была независимой девушкой. Во-первых, она считала, что каждый должен сам решать свои материальные проблемы. И у каждого своя карьера. И раз уж в ее карьере произошел такой поворот, что она из будущей студентки превратилась в нищую, то и надо продолжать карьеру из этой точки, куда забросила судьба и, так сказать, своими собственными руками выбиваться в люди. И это только во-первых. Но самое главное - это во-вторых, суть которого заключается в том, что Евгения ни за что не хотела продавать любовь за деньги. Она любила Жоржа (так звали миллионера) совершенно бескорыстно и не хотела за эту любовь брать с него ни гроша. Теперь я предвижу, как многие читатели, и особенно те из них, кто сами миллионеры, уже говорят про себя: "Ну, это другое дело. Какая благородная девушка. Таких теперь днем с огнем. Вокруг одни продажные! Эх, мне бы такую нищенку бескорыстную. Да еще и красавицу..."

– Любимый, я не могу у тебя брать деньги, - сказала ему девушка, когда они еще только начали встречаться.
– Ведь это было бы обманом по отношению к людям, у которых я прошу милостыню.

– Но, Евгеньичка, миленькая, - это так миллионер называл свою возлюбленную: Евгеньичка, - позволь мне хотя бы подарить тебе что-нибудь из одежды! Дай себя хотя бы накормить!

– Не дам!
– восклицала Евгеньичка.
– Это тоже будет обман. Ведь я всем говорю, что голодная-холодная-разутая-раздетая, а они мне деньги дают.

Миллионер нежно целовал ее и говорил:

– Милая, я тебя так понимаю!

А она целовала его в ответ и отвечала:

– Милый, ничего ты не понимаешь!

– Ну да, ну да, - растерянно бормотал он.
– Цветы вот хотел подарить...

– А цветы можно. Это не одежда и не еда.

И миллионер принес ей огромный букет из ста одной белой розы. А вечером пришел посыльный из цветочного магазина и привез нежно-сиреневые тюльпаны. Так Евгеньичка и сидела на тротуаре, обложенная букетами, а две бабушки остановились рядом и стали креститься, а одна женщина поставила на тротуар возле букетов зажженную свечку и тоже перекрестилась и сказала: "Упокой, господи, душу", и несколько прохожих положили монеты в протянутую Евгеньичкину руку.

– Из-за твоих цветов они думают, что я жертва теракта, - сказала она своему возлюбленному, когда он на следующий день приехал к ней в обеденный перерыв с новым букетом.

На миллионере был светлый костюм и желтый галстук в цветочек.

– Я тебя люблю, - сказал он.
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой! Мы повенчаемся в церкви.

– А я в бога не верю.

– Тогда давай в Новодевичьем монастыре!
– предложил миллионер.
– У меня друг там недавно свадьбу закатил. На восемь тысяч человек.

– Я согласна, - сказала она.
– Но только я не буду брать у тебя деньги даже, когда стану твоей женой. Потому что я хочу всего добиться в жизни сама. Во мне полно творческих сил! А если я стану жить в твоем особняке и разделю твои миллионы, которых ты добился сам, то это развратит меня и я, во-первых, перестану быть творческой личностью, а во-вторых, мне не за что будет в жизни бороться и нечего достигать, и тогда...

Миллионер грустно развел руками.

– Значит, ты не согласна разделить со мной мою жизнь?
– спросил он.
– Но ведь ты сказала, что любишь меня.

– Ты ведь тоже сказал, что меня любишь.

– О да!
– воскликнул миллионер и горячо поцеловал возлюбленную.

А это было прямо на тротуаре, где она сидела, окруженная букетами цветов и зажженными какими-то богомольными старухами свечками, завернутая по самые волосы в оренбургский пуховый платок, который был весь в дырьях от зубов бультерьера... Проходившие мимо прохожие недоумевали, глядя, как одетый в белый костюм миллионер целует нищенку, на которой ничего нет, кроме рваного платка...

– Ну если ты меня любишь, почему же ты не хочешь разделить со мноймоюжизнь?
– серьезно спросила она.

– Хочу, - прошептал он и в своем белом костюме сел прямо в грязную лужу на тротуаре.

– Нельзя!
– крикнула она и стала выгонять его из лужи.
– Мы будем мужем и женой, но карьеру каждый будет делать самостоятельно. И финансы у нас будут раздельные.

– Но как же... ведь муж и жена делят друг с другом... ложе...

– Ах, ты об этом... я тоже хочу. А чтобы было справедливо, мы можем делать по очереди.