— Я знаю, что ты хочешь сказать. Можешь не объяснять, — ответила я тихо и без эмоций, а все потому, что внутри меня еще что-то неприятно покалывало, словно от каждого движения я натыкалась на острые иглы.

Эллен снова посмотрела на меня грустным взглядом, и я поняла, что взорвусь от горечи, если сейчас не выйду из комнаты. К превеликой радости в этот самый момент в дверь позвонили, и я быстро сорвалась с места, оставляя мать в гостиной.

Открывая дверь, я улыбнулась Итану, и его взгляд, устремленный поверх моего плеча, дал знать, что мама проследовала за мной в прихожую.

— Добрый вечер, миссис Лоуренс, — поздоровался Итан. Мне было неприятно слышать такое обращение к Эллен. Она предала нашу фамилию, когда согласилась снова выйти замуж.

— Добрый вечер, молодой человек.

Я сделала шаг за порог и буквально заставила себя посмотреть на Эллен. Если не брать во внимание сильно грустные глаза, она улыбалась Итану довольно мило, а это был хороший знак.

— Приятного вам вечера, — пожелала она и я наконец смогла закрыть дверь и почувствовать долгожданное облегчение.

На подъездной аллее дома стоял знакомый «минивэн», и неприятные воспоминания о вечеринке и Эмбер Браун мгновенно заполнили мою голову.

— Я подумал, тебе нужна компания, чтобы не сойти с ума. — Итан очень красиво улыбнулся и пожал плечами.

Мрачно улыбаясь ему в ответ, я села в машину. Когда «минивэн» покинул улицу, я даже задышала свободнее. Итан, как обычно, замечал все. Это была единственная черта, унаследованная обоими детьми Вает.

— Уже завтра? — спросил Итан негромко.

Я кивнула, не в силах заговорить. В горле вдруг появился ком горечи и обиды, и я прикусила губу, пытаясь побороть все плохие чувства. Не хотелось плакать при Итане. Мне просто нужна была поддержка.

— Не волнуйся, я думаю, все будет хорошо, — с уверенностью в собственных словах сказал Итан.

Я снова тупо кивнула и почувствовала себя еще той слабачкой.

— Если я не убью свою тетку из Вашингтона, тогда все возможно будет и не так ужасно, — проворчала я себе под нос. Итан коротко засмеялся.

— Зачем тебе ее убивать?

Я фыркнула.

— А ты думаешь, почему Лукас называет меня Джейни?

На этот раз мы вместе засмеялись и мне стало намного спокойнее. Казалось, ничего не существовало за пределами этой машины, не было никакого переезда, моя мама не выходила замуж не за моего отца, и мой брат не был законченным наркоманом. И мне так отчаянно хотелось в это верить, что я решила ни о чем не думать, просто улыбаться Итану, единственному человеку в мире, кто мог вызвать сейчас у меня эту искреннюю, пусть и не совсем счастливую, улыбку.

— Я буду рядом, — напомнил Итан с нежностью.

— Ах, да, ваша семья приглашена, — вспомнила я, и воодушевление наполнило каждую клеточку моего тела.

Завтрашний день казался не таким страшным, если подумать о том, что Итан будет рядом и его поддержка не даст мне сойти с ума во время брачной церемонии.

— В этом городе всегда так. Самые влиятельные семьи обязаны присутствовать на подобных мероприятиях, неважно какие между ними отношения, — с горечью ответил Итан, и я поняла, что эта тема неприятна для него.

Я не понимала его, ведь всю жизнь прожила в городе, где никто никого не знал, и не всегда приходилось общаться даже с соседями. А здесь, в Реймонде, каждый знал друг о друге больше, чем о себе и это, наверное, было ужасно. Вскоре мне придется испытать это на себе, я ведь теперь член одной из таких вот влиятельных семей.

— Давай не будем думать об этом сейчас, — предложила я и взяла Итана за руку. Он улыбнулся в знак одобрения, но вдруг снова нахмурился. Мне это показалось странным, даже очень, но не успела я придумать сотни причин обвинить себя в этом, как Итан тихо сказал:

— Я обещал рассказать тебе, что произошло этим летом. Почему мы с… Эмбер расстались.

У меня внутри что-то неприятно дрогнуло от воспоминаний про Браун, но я видела, как каждое слово ранило Итана, и решила придержать комментарии при себе. В конце концов, он любил эту стерву, и я ничего не могла с этим сделать. Разве что обустроить его будущее наилучшим образом без всяких вмешательств в него противной Эмбер.

— Если тебе тяжело об этом говорить, можешь не рассказывать, — сказала я неожиданно надломленным голосом.