Глядя на старшую сестру, я ответила:

— Клянусь.

Эмма печально улыбнулась и поцеловала меня в лоб. Я почувствовала, как кожа горит в том месте, где меня коснулись ее губы.

— Спасибо. — Эмма не отрывала от меня глаз. Я видела гордость во взгляде сестры и чувствовала, как меня распирает от собственной важности. — А теперь ложись в кровать, — сказала она своим мелодичным голосом, и я послушно юркнула под одеяло.

— Не говори маме, что я приходила, — попросила Эмма, и я пообещала не рассказывать никому.

Эмма сидела рядом и не могла насмотреться на меня, а я не могла насмотреться на нее. В тот момент, от надежды, что сестра останется дома, не осталось и следа, и я чувствовала, как слезы жгут глаза.

— У тебя сегодня день рождения, — вспомнила Эмма. — Желаю тебе вырасти сильной, Джейн. Чтобы никто не смог тебя обидеть.

*

— Ты прекрасно выглядишь, Джейни!

Я прикусила губу, чтобы не выдать какое-нибудь крепкое ругательство, но рука Итана, сжавшая мои пальцы немного сильнее, чем обычно, напомнила о вежливости, и мне пришлось натянуто улыбнуться свой злобной невыносимой тетке.

— Спасибо, тетя.

Мне хотелось плакать от отчаяния и тошнотворного персикового цвета платья, в которое мама вырядила меня по случаю свадьбы.

— О, я ведь просила тебя называть меня просто Кларисса! — с шуточным упреком напомнила тетя. Из всех моих родственников она, пожалуй, была самой невыносимой и противной. Я даже удивилась, когда Эллен решила ее пригласить, ведь мама тоже не питала к ней особой любви.

— Хорошо, Кларисса, — проворчала я и, подарив тетке очередную искусственную улыбку, потянула Итана в другой конец двора.

— Ох, как же она мне не нравится, — пробормотала я, оказавшись от тетушки на безопасном расстоянии. Итан все еще искренне улыбался, и я только поражалась его выдержке. Особенно после того, как Кларисса с серьезностью заявила, что не считает его хорошей парой для меня. Как будто ее кто-то спрашивал!

— Ты правда такой идеальный или притворяешься? — спросила я с сомнением.

Итан небрежно пожал плечами.

— Я не придаю большого значения словам людей, которых вижу впервые, — ответил он и взял со стола два бокала с лимонадом. Мама еще перед церемонией показала мне столик, на котором будут стоять безалкогольные напитки, и пригрозила, что запрет в ванной на месяц, если я прикоснусь к чему-нибудь с «градусом». И все благодаря Лукасу.

— Как ты объяснил родителям разбитое окно в «минивене»? — спросила я.

Выражение лица Итана стало встревоженным. Я знала, что вчерашние события нагнали страху на нас обоих, но я хотела отвлечься от счастливой свадебной атмосферы, пусть даже такой ценой.

— Отец сказал, что мы с Ханной действительно брат и сестра. Перед ней мистическим образом появляются столбы, мне в окна сами по себе бросаются камни, — ответил Итан безрадостно.

— Камни?

— Я не мог сказать, что стекло разбила обычная книга. Это, конечно, мои родители, но шизофрению еще никто не отменял.

Я все понимала, поэтому не стала придираться. К тому же я так и не призналась Итану, что книга моя. Мне казалось, что это лично мое дело, даже не смотря на то, что пострадала машина Ваетов. Поэтому я виновато замолчала, оставляя Итана в покое. Едва ли я сама могла осознать тот факт, что кто-то пытается меня запугать. В голове не укладывалось, что за пару недель в Реймонде нашелся человек, которого я так сильно раздражаю.

Или может вовсе не человек?

Вспомнились глаза Нейта, чернеющие необъяснимым образом, и бокал в моей руке дрогнул. Усилием воли я заставила себя не думать о Нейте, ведь этого просто быть не могло. Он не желал мне зла.

Отвлекаясь на более насущные проблемы, я осмотрела двор и заметила, что тетя Кларисса успела прицепиться к Лукасу. Он все еще не желал со мной разговаривать, поэтому я злорадно улыбалась, наблюдая, как Кларисса пристает к нему с расспросами и ерошит волосы короткими противными пальцами. Она явно критиковала его прическу.

С самого утра я постоянно натыкалась на знакомые лица. Пришлось ответить на кучу вопросов о Реймонде и новой жизни, а еще об Итане, который не отходил от меня ни на шаг, ежеминутно напоминая о том, что я должна быть вежливой и улыбчивой, даром, что мне хотелось безудержно плакать. Наверное, только присутствие Итана заставляло меня сдерживать слезы, и я поставила в уме галочку поблагодарить его в конце вечера за поддержку.

Я старалась быть приветливой, правда, но это удавалось с огромным трудом. Каждая улыбка на лицах моих близких будто кричала: «Как же мы рады, что Эллен выходит замуж. Как хорошо, что она забыла Мартина». И это угнетающе чувство заставляло меня ненавидеть их еще больше, словно каждый человек в этом доме был лично виновен в знакомстве моей матери с моим будущим отчимом.

Мне было противно смотреть на эти улыбки и думать, что они точно так же улыбались на свадьбе Эллен и Мартина, двадцать два года тому назад. Изредка просматривая старые фотографии со свадьбы родителей, я думала, что их любовь будет вечной, а тот светлый день в жизни матери никогда не заменится другим, фальшивым и глупым. И теперь, глядя в ее сияющие от счастья глаза, я не могла поверить, что все это на самом деле, не могла полностью осознать факт собственного заблуждения.