Даша опаздывала.

Серафима чертыхнулась, в который раз пожалев, что приехала на такси. Зимний ветер проникал под капюшон куртки, бил по глазам, заставляя щуриться, кусал за пальцы. Щербатый асфальт, облагороженный снежным покрывалом, холодил ноги сквозь подошву почти элегантных, но безнадежно осенних сапог. Увы, конспирация требовала жертв. И для поддержания легенды о походе в клуб с подругой пришлось и приодеться, и накраситься, и оставить дома пистолет. А еще позвать Дарью, с которой после памятного знакомства в исследовательском центре Серафима периодически переписывалась. Повезло, у рыжей оказался внезапно свободный вечер и в клубе она бывала раньше.

Остатки сигареты с тоскливой обреченностью погрузились в грязный сугроб. Серафима подышала на озябшие пальцы и натянула рукава пуховика по самые кончики бордовых в черноту ногтей.

– Хоть бы предупредила, что опаздывает - буркнула она в негостеприимную темноту.

Место ей не нравилось. Не нравилась вязкая, давящая тишина, скудное освещение и собственная уязвимость. Да, стимуляторы магического происхождения, которые Серафима, наплевав на возможные побочные эффекты, начала принимать сразу после медкомиссии, сделали ее сильнее и быстрее - теперь она запросто могла уложить мужчину вдвое крупнее себя. Но мужчина это должен быть человеком.

Попытки пообщаться на кулачках с тем же Захаром заканчивались быстро и, в общем-то, бесславно. Пусть оперативник Первого отдела и признавал: для обычной девчонки она очень даже ничего.

Увы, просматривая в замедленном режиме его тренировки с Аргитом, Серафима тихо материлась. И плевать, что сейчас Захар дрался уже в состоянии частичной трансформации, а Аргит - с оружием. Признавать собственную слабость было нелегко.

Серафима злилась. Но, помня бабушкины наставления, злилась продуктивно: тир, тренировки, матчасть по антропоморфным мифологическим сущностям высшего и не очень порядков. Первая зарплата ушла на амулеты. Хорошо, хоть заговоренные пули, ультрафиолетовые фонарики и прочие спецсредства сотрудникам Управления выдавали бесплатно. Разумеется, с соответствующим допуском. И Серафима загнала себя до засыпания над ужином, чтобы этот допуск получить. А получив, в который раз попыталась отказаться от сопровождения Аргита. Тот умиротворенно взирал на ожесточенно жестикулирующую Серафиму, почесывая пузо развалившегося на диване корги.

– Серьезно, хватит за мной таскаться!
– исчерпав все заготовленные аргументы, Серафима рубанула воздух ладонью.

– Има говорит непонятно. Что значить таскаться?

– Ходить! Перестань везде за мной ходить! Я тебя в охранники не нанимала! А в няньки так тем более!

Неуловимым жестом Аргит извлек из-за полосатой подушки планшет и зарылся в словари. Айн недоуменно дернул папой, затем требовательно тявкнул, выждав время, перевернулся и попытался поддеть сачкующего, с собачьей точки зрения, хозяина носом. Тщетно.

Отвлекшись на собаку, Серафима не заметила, как с каждой открываемой вкладкой словаря, взгляд Аргита затягивался штормовой пеленой. А когда воин Туата де Данан нарочито медленно - это уж Серафима знала наверняка - поднялся с дивана, из глаз его смотрела буря.

– Я - в голосе мужчины слышался рокот волн, - Аргит, сын Финтина из рода Нуаду. Воин. Не слуга. Нельзя платить. Нельзя заставить. Дети Дану не иметь - он скривился, словно перед ним поставили блюдо с тухлятиной, - хозяина. Има не говорить так больше. Никогда.

Последнее слово он произнес очень тихо, но от этой оглушающей тишины у Серафимы по рукам побежали мурашки. Она подобралась, подавляя подступающее желание сделать шаг назад. И еще один, а лучше вообще убежать и спрятаться под кроватью, как в детстве. И лежать в обнимку с плюшевым медведем, доставшимся в наследство от брата. Вдвоем бояться грозы было не так страшно.

Аргит заметил, как Серафима немного развернула корпус, поднимая руки к груди. На долю мгновения пальцы, стягиваемые в кулак, дрогнули и от застывшей, словно перед тренировочным боем, девушки пахнуло страхом. Короткая вспышка. Обжигающая, как пламя в горне Гоибну. Сбоку послышалось жалобное поскуливание Айна.

Аргит наклонил голову, нахмурился, скользнул взглядом по потертой ткани дивана с плохо застиранным кофейным пятном. По старым доскам паркета, прикрытым разноцветным ковриком, полосатым носкам, переходящим в черные леггинсы, непривычно бирюзовой вязаной кофте - подарок бабушки и носится только дома - напряженному подбородку, плотно сжатым губам и, наконец, глазам, в которых застыла упрямая решимость. И страх.

И тогда Аргит, сын Финтина, потомок Нуаду, прозванный соперниками Серебряной молнией, отступил. Он сел на диван и очень аккуратно потрепал по голове собаку.

Тяжелая, холодная волна схлынула, оставив после себя словно протрезвевшую от хмельного гнева Серафиму.

– Аргит, я...
– она помялась, рассматривая непривычно напряженного мужчину, - я понимаю, что херню спорола. И понимаю, что мое не хотела, - это паршивое оправдание, но я, правда, не хотела.

Она дождалась ответного взгляда. Очень внимательного.

– Ну, сам подумай, - продолжила осторожно, - кто будет... меня защищать когда ты вернешься домой? Никто, - ее голос неожиданно дрогнул.
– Мне придется рассчитывать только на себя. И лучше начну делать это сейчас.