Через пол часа, оставив чуть левее Красную поляну, экипаж продолжил свой путь вдоль русла реки к её истоку, озеру Кардывач. Полёт проходил на тридцати метрах над извилистым бурным потоком. Параметры работы двигателей особых волнений у пилотов не вызывали. Чуть выше обычного были показатели температуры масла и выходящих газов, чуть меньше заявленной в характеристиках выдавали тяги движки, но старый командир знал об этих проблемах от инженерно-технической службы и считал, что если машина допущена к полётам, то ни хрена с ней не может случиться.

Русло Мзымты пролегало всего в шести километрах от места посадки. На траверзе верхнего цирка вершины, на высоте полутора тысяч метров над уровнем моря, командир заложил не глубокий вираж влево и перевёл вертолёт в пологий набор высоты. По три метра в секунду машина взбиралась ввысь, но склоны кавказского хребта были вдвое отвесней, чем профиль набора. Расстояние до земли постепенно сокращалось и скальная поверхность всё ближе и ближе приближалась к колёсам основных стоек шасси. Когда до места планируемого приземления оставалось набрать каких-то восемьдесят метров, а между шасси и склоном горы осталось метра три, командир увеличил обороты двигателей до взлётного режима и слегка опустил нос машины для набора горизонтальной скорости. Трудно сказать, почему в тот момент он оставил в крайнем верхнем положении рычаг управления общим шагом несущего винта, но в результате этой ошибки, частота вращения несущего винта упала на пять процентов. В условиях полёта над равнинной местностью это не привело бы к проблемам, но в условиях высокогорья, этой незначительной потери оказалось достаточно для того, чтобы вертолёт просел, легонько задел колёсами за камни и на поступательной скорости тридцати километров в час, завалился на бок. Уже во время просадки командир воздушного судна осознал опасность происходящего и перекрыл "пожарные краны", отключив подачу топлива к двигателям. Ломая десятиметровые лопасти и разбрасывая камни по округе, несущий винт по инерции пару раз провернулся, бочонок-фюзеляж, следуя ему, дважды крутанулся на месте, после чего вертолёт затих.

– Все живы?
– прокричал в салон второй пилот, отстёгивая ремень безопасности.

– Похоже, что все, - услышал он в ответ слова одного из спелеологов.

– Всем покинуть вертолёт, - скомандовал пришедший в себя командир экипажа и с трудом выполз на коленях со своего рабочего места.

Бортовой техник дёрнул рукоятку механического замка задних створок и нижняя половина безжизненно упала на склон. Кряхтя и проклиная всё на свете на двух языках пассажиры выбрались из покорённой машины и собрались в две группы в паре десятков метрах от места аварии.

Последним вертолёт покинул командир. Хромая на левую ногу, он подошёл к спелеологам и в полголоса сказал их лидеру:

– Отсюда до турбазы "Три медведя" чуть больше сорока километров. Идя вдоль устья реки Малая Лаба вы сможете быть там завтра к вечеру. Забирайте свои вещи и выходите прямо сейчас. Спасатели вас тут застать не должны.

– Понимаю, командир, - так же тихо ответил жилистый мужчина лет сорока.
– За мою группу не волнуйся. Мы и не пропадём, и ни кому ничего не скажем.

С этими словами они пожали друг-другу руки и через двадцать минут спины первопроходцев природных подземных пространств исчезли из вида за хребтом, перевалить который Ми Восемь так и не сумел.

О случившейся аварии ни в аэропорту Адлера, ни в концерне "Югавиа", ни в туристическом агенстве ни кто не знал. И если бы жёны переводчика и проводника не всполошились к полуночи следующего дня, то операция по поиску и спасению потерпевших аварию экипажа и пассажиров затянулась бы на несколько дней.

Но супруги это такие люди, которые неладное чувствуют сердцем. И их очень трудно обмануть. Так было и в ночь с четвёртого на пятое июля. Две незнакомые друг другу женщины, почти одновременно позвонили в городскую милицию и сообщили о пропаже мужей улетевших с иностранными туристами в горы.

Трудно сказать, что на блюстителей порядка произвело большее впечатление: пропажа двух сограждан или исчезновение двух дюжин иностранцев, но розыскная машина закрутилась с бешеной скоростью и уже с первыми лучами солнца спасательный вертолёт взлетел по маршруту исчезнувшего Ми Восемь.

Уголовное дело по факту аварии было возбуждено одновременно против нескольких лиц. Главным подозреваемым в преступлении был командир экипажа. По словам двух свидетелей, а ими были водитель топливо заправщика и оператор аэродромного источника электроэнергии, на борт разбившегося Ми Восемь поднялось более тридцати пассажиров и все они были с ручной кладью. Однако, спасатели доставили в аэропорт Адлер только двадцать шесть туристов и трёх членов экипажа. Следствие установило, что двое жителей Сочи на борту находились нелегально. Дознаватели настойчиво пытались склонить гида и переводчика к сотрудничеству и выступить в суде на стороне обвинения, но так как бизнес обоих был тесно связан с полётами на вертолётах концерна, подтвердить показания водителей аэродромной службы о реальном количестве пассажиров на борту они отказались. У испанцев ни кто ничего не спрашивал. Как только члены комиссии, участвующие в расследовании аварии, убедились, что иностранные гости претензий к концерну не имеют, их тут же проводили из страны.

А на что, собственно, туристы из Мадрида могли жаловаться? Цахвоа они посмотрели, провели две весёлых ночи у костра в верхнем цирке вершины, а через двое суток благополучно вернулись назад. Для большинства из них авиационное происшествие стало жемчужиной путешествия в полудикую Русию.

На второго пилота уголовное дело за провоз двух нелегальных пассажиров закрыли очень быстро. Транспортный прокурор рассуждал примерно так:

– Ну, положил парень в карман пару сотен рублей, так кто без греха?