Собрав утварь на поднос, он отправился выполнять приказ, а когда вернулся — Льеф уже лежал в одной рубахе под пуховым покрывалом. Глаза его из-под черных густых бровей внимательно смотрели на галла.

— Мне… — спросил Кадан и обвел взглядом себя самого.

— Раздевайся и иди ко мне, — приказал Льеф. Голос его обжигал.

Кадан чуть приблизился и, отстегнув плащ, уронил его на постель у ног Льефа. Затем расстегнул безрукавку — и тут же руки Льефа проникли под ее полы. Ощупали его бока и спину, сползли вниз. Ягодицы Кадана невольно поджались, когда ладони Льефа стиснули их.

— Я так ждал этого…

Кадан наклонился и, поймав в ладони лицо Льефа, принялся его целовать.

Ощупав самые соблазнительные места, Льеф освободил Кадана от безрукавки и, не переставая целовать, стал стягивать с него штаны. Наконец узкие бедра и чуть приподнявшийся член оказались у самых его глаз. Льеф облизнул губы и потянул Кадана на себя. Уронил на кровать — и Кадан мгновенно утонул в неге, окружившей его. Четыре месяца он спал на колючем соломенном тюфяке, а последние две ночи — на промерзшей северной земле.

Льеф покрывал поцелуями его плечи, руки и грудь, и Кадан стремительно засыпал под этот аккомпанемент.

— Кадан, — окликнул его Льеф, заметив, что глаза галла давно закрыты и тот перестал отвечать на ласки. Льеф приподнялся на локте, заглянул в блаженствующее лицо и вздохнул.

Прижал Кадана к себе и тоже попытался уснуть.

Проснувшись, Кадан несколько смутился того, что произошло.

Он приподнялся на локте и долго смотрел на Льефа, спавшего рядом на боку. Рука Льефа лежала на поясе самого Кадана, будто даже во сне северянин хотел защитить его.

Кадан протянул руку и легко коснулся кончиками пальцев его виска. Ему было странно думать, что здесь, в такой дали от дома, он нашел человека настолько близкого и нужного ему.

Кадан подумал, что Льеф мог бы не ждать — ни вчера, ни много раньше. С самого начала он имел над Каданом полную власть, но до сих пор ни разу не причинил ему вреда. Кадан хотел отплатить ему чем-то, но не знал как. Он лишь легко коснулся губами подбородка Льефа и, выпутавшись из его рук, встал.

В комнате, выделенной Льефу, было множество тканей. Окна прикрывали тяжелые занавеси небесно-голубого цвета с красивым шитьем, а стены тут и там украшали гобелены. Мебель покрывала резьба, и помимо кровати и сундуков имелся небольшой стол. А еще на стене висело бронзовое зеркало, и, потянувшись, Кадан против воли заметил в нем себя.

Он склонил голову набок и подошел к зеркалу ближе. Кадан давно уже не видел своего лица — разве что в речной воде. Он удивился тому, насколько хрупким стало его тело, и тому, как топорщатся волосы, разметавшиеся по предплечьям.

Кадан нашарил на полу рубашку, натянул ее через голову, но все равно остался недоволен собой. Ему хотелось порадовать Льефа хотя бы чем-то, хотя бы тем, что он хорошо выглядит для него. И потому, подобрав остатки одежды, он надел их и выбрался в коридор.

Зевая, Кадан пробирался к выходу из главного дома и раздумывал о том, где здесь река — во время прошлого своего визита ко двору конунга ему было не до того.

Цель его, впрочем, отыскалась довольно легко: серебристая полоса сверкала у самого края усадьбы, и к бревенчатой кухне оттуда брели несколько девушек с коромыслами.

Кадан решительно направился к реке и, выбрав местечко потише, — такое, где его за кустами было не разглядеть, сбросил одежду на сухой участок земли и стремительно нырнул.

Вода была ледяной, так что Кадану тут же захотелось выскочить назад, но нужно было хоть немного отмыть волосы, чем он и занялся. Фыркая и оттирая длинные пряди, на которых за время поездки собралось немало грязи, он так увлекся, что не заметил момент, когда на берегу показался еще один человек.

Кадан уже собирался выбираться на берег, когда поднял взгляд к кучке своих вещей и увидел, что над ней стоит тот же самый длиннобородый Льефов побратим.

Кадан замер. Несмотря на холод, ему расхотелось выходить.

Рун стоял и беззастенчиво изучал ту часть тела Кадана, которая виднелась из воды.

— Замерзнешь, — сказал он, когда стало ясно, что ситуация зашла в тупик, — Льеф не простит мне, что я тебя не уберег.

— А мне Льеф не простит, что я без его ведома встречался и даже показывался голым перед тобой.

— Ты — раб. Такая твоя судьба — быть битым, чтобы ни произошло.

— И все же я посижу в воде еще. Если хочешь — зайди и сам вытащи меня.

Рун присел на корточки и, взяв в руки куртку Кадана, повертел в руках.

— А он ничего не жалеет для тебя.

Кадан испытал нестерпимое желание каким-нибудь способом причинить Руну боль, но тот был на добрую пядь шире его в плечах, а у Кадана не было даже ножа. Так что он лишь обнял себя руками и попытался немного согреться. Ноги уже начинало сводить.