– Стрелочник? Мой предшественник?

– Да.

– Но почему официально про их смерть сообщалось совсем другое?

– А вам не понятно? На нас крепко цыкнули, что никакого оборотня не существует и чтобы мы башку на плечах имели и не сеяли панику среди местного населения. Нам практически дали приказ указывать в заключении любые другие причины смерти.

– Насколько я понял, его, по вашей версии, пырнули ножом при попытке задержания грабителей на складах. Откуда взялась эта версия? Вы ее наобум бухнули или были под ней какие-то основания?

– Основания были. Во-первых, нашли его труп возле складов. Возле тех, что тянутся вдоль Первого Малопрудного спуска. Он валялся возле самой двери одного из них, и впечатление было такое, будто он то ли пытался препятствовать кому-то туда проникнуть, то ли пытался перехватить вылезающего наружу. В одном месте доски были сильно перекорежены и легко поддавались, пропуская внутрь. Во-вторых, смерть его была явно насильственной. Голова почти отделена от тела, у раны рваные края. Такие края бывают, когда убивают напильником. Вот только напильником голову таким манером не отрежешь.

– Кого-нибудь обвинили в его убийстве?

– Разве в деле этого нет?

– Самого дела нет. Некому было его составить, раз он мертв.

– Да, наверно, все бумаги энкеведешник с собой забрал, - кивнул врач, - свалили все это на Сеньку Кривого. Его банда любит по складам шуровать, и ребятки у него отчаянные. Ему, знаете, одно убийство больше навесить, одно меньше, роли уже не играет. Такой хвост за ним тянется, что его, наверно, и живьем брать не будут. Пристрелят сразу же, как особо опасного.

– Готовилась какая-то акция по ликвидации его банды?

– Энкеведешник об этом упоминал, - ответил врач.
– Но я его понял так, что это еще только планируется, на будущее. А пока на наш район рукой махнули. Похлеще забот хватает.

– Удивляет меня, что на наш район рукой махнули, - поделился я своим недоумением.
– Тут у нас и угля завались, и склады забиты ценными вещами - и трофейными германскими, и американскими, по всяким лендлизам пришедшими. Казалось бы, какому району в первую очередь внимание надобно, как не нашему? Где еще такое скопище материальных ценностей? Так нет вам, шпана у нас вольнее ветра в чистом поле гуляет, оборотни какие-то рыскают, люди забыли, похоже, как закон выглядит. Странно.

– Я об этом не думал, - признался врач.
– Воспринимал как данность. Ну, есть склады, и есть, понимаете... Как не думаешь, что у тебя есть стул или форточка, принадлежность места, и все... Да, странное разгильдяйство, если подумать... Словно нарочно все это на разграбление оставлено. Послушайте, - он ближе наклонился ко мне и понизил голос, - а может, тут вредительством попахивает? А? Диверсия, понимаете, утаивание товаров от народа, чтоб недовольство вызвать. И с этой же целью предохранительные органы убраны.
– Он так и сказал, «предохранительные», видно, оговорился в запале.
– Чтоб волю всякому темному элементу дать.

– Кем?
– спросил я.

– Что «кем»?
– недопонял он сначала.

– Кем убраны, если так? Ведь убрать их, оставив единственного милиционера на весь район, без военной комендатуры, без охраны железнодорожной, мог только человек, который власть имеет приказы отдавать. Схватываете?

– Схватываю.
– Врач что-то взвесил в уме.
– Да, тут ошибки допустить нельзя. Сам еще погоришь, если не в того пальцем ткнешь. Нет, имен называть не буду. Но если подозрения у меня будут, поделюсь с вами.

– Поделитесь обязательно, - поддержал я его инициативу.
– Теперь о еще одном погибшем, о том неизвестном мужчине, что искал работу на конезаводе. Ведь и его вы осматривали?

– Да, я. Убит тем же способом, что и остальные жертвы оборотня.

– И ничего необычного?

– В каком смысле?

– В деле указано, что одет он был прилично и совсем не выглядел голодающим. Словом, это ухоженный мужичонка был. Зачем ухоженному мужичонке - с профессией, наверно, квалифицированному, во всяком случае, привыкшему к хорошей и сытной городской жизни - искать работу в глуши, без жилья толкового, почти без жратвы, и за которую копейки платят? Действительно он выглядел вполне обеспеченным?

– Ну да, то, что от него осталось. Тело упитанное, одежда свежая... Вскрытие показало, кстати, что в день смерти он завтракал кофе - настоящим кофе, в смысле - и ветчиной. Представляете? Это ж какого ранга спецпаек надо иметь, чтобы такими продуктами каждый день завтракать?

– А может, - предположил я, - он из бандитов был? Разведчиком банды, заинтересовавшейся конезаводом? Бандиты без всяких спецпайков могут жрать досыта, если перед этим продовольственный склад грабанут.

– Нет, - твердо сказал врач.
– На бандита погибший был совсем не похож. И на доходягу тоже. Скорей можно было принять его за чиновника, заехавшего в район по служебным делам, за ревизора какого-нибудь негласного, чем за уголовника или за человека, ищущего работу. Но документов при нем не было, и личность его мы установить не смогли. Больше я ничего вам не могу рассказать.