Идея государства наиболее четко проявляется, по мнению Гегеля, в идеальности суверенитета. Государства относятся друг к другу как независимые, самостоятельные индивидуальности. Суверенитет государства – это абсолютная власть идеального целого над всем единичным, над жизнью, собственностью и правами отдельных лиц. Международное право – это не действительное право, каким является внутреннее гос. право, а долженствование. Суверенные государства сами решают действительность этого долженствования. Над ними никто не властен.

Всемирная история, по Гегелю, состоит из четырех всемирно-исторических царств: восточного, греческого, римского и германского. Отсюда четыре формы государств: восточная теократия (свобода одного), демократия или аристократия (свобода некоторых), конституционная монархия (свобода всех).

Учение Гегеля о государстве и праве оказало большое влияние на развитие политико-правовой мысли.

Бентам Иеремия (1748–1832) – английский философ, занимавшийся вопросами этики, политической экономии, государства, права и пенитенциарии. Получил юридическое образование, но предпочел деятельность публициста, выступающего по широкому кругу вопросов. Отличался необычайной творческой плодовитостью – несмотря на популярность его идей, многие сочинения Бентама так и остались неопубликованными. В течение всей своей жизни обращался с письмами ко многим государственным деятелям Европы и Америки, составлял законопроекты, в том числе по конституционному, гражданскому и уголовному праву, и предлагал их не только английскому парламенту, но и монархам и законодательным органам других стран. Он мечтал стать «кодификатором» и Соединенных штатов, и России, и Франции, и Испании.

В основе его юридических предложений лежали общие философские и этические представления. Согласно Бентаму, каждому человеку надлежит заботиться только о самом себе, но это должно в конечном счете принести пользу «наибольшему числу людей». Это была своеобразная философия «утилитаризма» – полезности, основателями которой были Гельвеций и другие французские просветители XVIII в. Бентам приспособил ее к потребностям обычного, «разумного» английского буржуа, интересы которого трактовались им как общечеловеческие ценности.

Он выступал как критик феодального устройства общества, но вместе с тем был противником теорий естественного права, идей французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г. и других демократических концепций. Будучи первоначально сторонником конституционной монархии, со временем стал проповедовать идеи парламентской демократии, всеобщего и равного избирательного права. Важнейшими общественными институтами провозглашал частную собственность и конкуренцию, защите которых должны служить правовые нормы. Вместе с тем, Бентам был противником какого-либо вмешательства государства в частную жизнь граждан.

В области уголовной политики Бентам придавал известное значение предупреждению преступлений, но не посредством проведения серьезных социальных преобразований, а путем филантропических мероприятий – воспитания сирот, детей преступников и т. п. Он призывал к проведению «экономной» уголовной репрессии, которая не требовала бы больших расходов со стороны государства. Для этого желательно свести зло, причиняемое преступлениями, к имущественному вреду, которое может быть «излечено» денежным вознаграждением, которое выплачивается либо преступником, либо, если это невозможно, обществом. В целях предупреждения наиболее тяжких преступлений Бентам предлагал сохранить такие средневековые наказания, как каторгу и клеймение преступников, чтобы устрашить возможных преступников. Бентам предлагал реформировать пенитенциарную политику, с тем чтобы с минимальными расходами добиться «устрашения» и даже «исправления» преступников – для этого он разработал проект «образцовой» тюрьмы – паноптикума, где один стражник мог наблюдать сразу за многими заключенными в камерах, расположенных вокруг его «рабочего места».

В целом Бентам оказал влияние не только на развитие законодательства, сколько на общие представления о праве во многих странах. Вместе с тем, принято считать, что такой важнейший документ в истории уголовного законодательства, как УК Франции 1810 г. вдохновлялся в известной мере его идеями. Со взглядами Бентама были хорошо знакомы юристы дореволюционной России, в частности, на них ссылался выдающийся реформатор российского законодательства М.М. Сперанский (о взглядах и деятельности которого речь пойдет ниже).

Иеринг Рудольф (1818–1892) – один из самых выдающихся германских юристов, романист-историк, цивилист и философ права. Являлся основателем реалистической теории права. Связанное с его именем указание на моменты интереса (выгоды, общественно-утилитарной цели) в праве явилось переломным моментом в развитии западного правоведения, оно знаменовало переход от чисто юридического воззрения на общество к социологическому изучению права.

Суть учения Иеринга изложена в его главном неоконченном труде «Цель в праве» (1872–1883) и в популярной брошюре «Борьба за право». Прежде всего, Иерингом устанавливается неправильность старой точки зрения, основанной на метафизическом понимании воли. Невозможно самопроизвольное движение воли, обуславливаемое формальным хотением вообще, – «надеяться привести в движение человеческую волю посредством категорического императива было бы столь же основательно, как и верить в возможность сдвинуть с места воз посредством лекции о теории движения». Действование без причины – «бессмыслица, оно психологически невозможно», в этом смысле можно сказать, что все проявления деятельности людей подчинены закону достаточной причины. Однако закономерность человеческих действий – особая, это не механическая причинность, господствующая в природе, а закономерность целевая. В этом смысле можно сказать, что все проявления деятельности людей свободны, основаны на возможности выбора мотивов. Основная цель человеческого существа – самосохранение, для ее удовлетворения и существует общество, в обществе эта цель и вызывает потребность имущества, имущественный же интерес требует для своей охраны установления права и государства. Таким образом, право – это не механизм – продукт случая, «общественного договора», и не организм – саморазвивающийся продукт начал, заложенных в человеке в готовом виде, а общественная функция – продукт цели, служащий общественным интересам. Ни юридические, ни нравственные понятия отнюдь не заложены, хотя бы в зачаточном виде, в душе индивида и отнюдь не имеют самостоятельной, независимой от общества природы. Человек по природе эгоист, в нравственное существо он превращается только под влиянием условий общежития. Сознание отдельного человека, что его личные цели и интересы совпадают со стремлениями других людей, позволяет обществу найти доступ к его природному эгоизму и, таким образом, подчинить все частные интересы интересу общественному. Вне понятия общественного интереса нет права и нравственности, «общественно-полезное и нравственное – одно и то же».

Здесь даны исходные точки внешнего утилитаристского телеологизма, на котором строится вся система. Подчинение частных интересов общественным, т. е. разумное воздействие на людской эгоизм, возможно двумя средствами – вознаграждением и принуждением. Первое проявляется вполне в товарном обороте, где и создается основной вид общественной связи без всякого насилия над человеком, только путем убеждения каждого, что его услуги будут вознаграждены в равной степени. «Нет в жизни другой области, где бы принцип равенства (и справедливости) проводился практически столь совершенно, как в области оборота; деньги – истинный апостол равенства, там, где речь идет о деньгах, смолкают все социальные, политические, религиозные и национальные различия». Второе средство, организованное общественное принуждение, предполагает наличие государства и права. «Организация социального принуждения представляет две стороны: создание внешнего механизма силы и установление положений, определяющих применение этой силы; форма решения первой задачи – государственная власть, форма второй – право». Власть (сила) и право это, таким образом, не две разные вещи, как полагалось раньше, и тем более не враждебные друг другу, они и происходят из одного источника и шествуют далее вместе, необходимо друг друга дополняя. «Право есть только сознающая свою выгоду, а вместе с тем и необходимость меры, сила, следовательно, отнюдь не что-то отличное от последней по своей сущности, а лишь известный способ ее проявления», «право есть политика силы». Таким образом, общественные интересы, находящиеся под защитой принуждения, исходящего от государства, и есть право.