Сольвейг все ещё не понимала, к чему он ведёт. Да, Менталист влиял не на всех, но на большинство. Если Патрику повезло не оказаться среди них, это не означает, что вся теория неверна.

Он поднял камень из пыли, достал из сумки длинную кожаную полоску, в которой Сольвейг не без труда опознала пращу, а потом, неторопливо раскрутив её, метнул камень куда-то в скалу.

 - В детстве я много тренировался с этой штукой. Отец запрещал мне прикасаться к оружию, но я был мастером обходных путей к тому, чего я желал. И вот, я приготовился, и стал ждать дракона. Он прилетал часто - видимо, обосновался где-то неподалёку от деревни, а наши яки пришлись ему по вкусу. И когда я снова услышал его отдаленный рёв и хлопанье крыльев, я выбежал из дома, нашел укромное место, приготовился. Я был мал, но не глуп. Я знал, что мои мелкие камешки едва ли навредят дракону, но я хотел показать им, доказать, что с ним можно и нужно сражаться. Я приготовился... и когда дракон появился, я просто упал на землю лицом вниз, и не поднимался, пока он не улетел. Я потом несколько недель не мог разговаривать, хотя другие дети насмехались надо мной. В тот день дракон разрушил половину деревни, в том числе дом моих родителей. Нас больше ничто не удерживало в Диффоуке, и мы переехали в окрестности Бадабэя - далёкий северный край, к которому ещё ни разу не долетали драконы.

Сольвейг озадаченно молчала. История была невесёлой, но она ожидала более мрачного финала. Например, гибель родителей Патрика и его кровавая клятва отомстить... а потом путь мстителя, который завершился безумием, катарсисом и этим нелепым плакатом. Но Патрик, заметив её замешательство, пояснил:

 - Дракон не видел меня в тот день, это точно. Я даже не успел метнуть камень. Но его мощь действовала избирательно, только на тех, кто потенциально был опасен, понимаешь? Я не чувствовал его влияния, пока был безоружен. Другие дети и большинство женщин не ощущали его воздействия. Как бы ни действовала магия Менталиста, неразумная сила не могла её сотворить, согласись.

Да, в его словах был смысл, но если драконы действительно разумны, почему они никогда не пытались вступить с людьми в цивилизованный контакт? Высокомерие псевдо-высшей расы? Это смешно.

 - Может, он один был такой, - предположила она.
– Драконы ведь каждый раз другие.

 - Я тоже так думал, - сказал Патрик.
– Точнее, я вообще об этом не думал тогда. Я чувствовал себя уязвлённым и долгое время сам себя считал ничтожеством и трусом. Поэтому когда спустя восемь лет я услышал об очередном драконе, я наплёл родителям с три короба о неожиданном гранте на учёбу в столице, а сам поспешил в Маргрэй - сборы были назначены там...

 - А я-то думаю: врут или нет?
– перебил Патрика мужской голос. Сольвейг обернулась и увидела Винцента Мьюта, который спускался по дороге от городских ворот.
– Признаюсь, надеялся, что ты не успеешь.

Патрик поднялся навстречу главе своего клана, и они пожали друг другу руки.

 - А я вот успел. И, ну ты понимаешь...

 - Конечно, Патрик. Делай, что считаешь правильным, мои правила ты знаешь. Если нужна будет крыша над головой - мы остановились в доме Файглод, это в северо-восточной части города.

Патрик поблагодарил Винцента сдержанной улыбкой, и тот отправился обратно в город, ответив на приветствие Сольвейг лёгким кивком. Некоторое время её подмывало спросить, как Винцент, явившийся для охоты на дракона, относится к пропаганде Патрика, но вспомнила, что он начал рассказывать о своем втором драконе.

 - Тяжёлый День, - напомнила она. Именно он был следующим после Менталиста.

 - Да, он стал началом моей карьеры. Меня отказались регистрировать, потому что выглядел я на свои законные четырнадцать лет, и никто не поверил, что я совершеннолетний. У меня не было ни гроша, чтобы купить оружие, поэтому пришлось снова рассчитывать на пращу и на удачу. Она повернулась ко мне лицом, отвернувшись от одного из опытных охотников - я даже не знаю его имени. Дракон сжёг его дотла в первую же минуту встречи, а мне достался его арбалет - обугленный, но, в целом, исправный. Позже я поменял его на другой, который не рассыпался пеплом в руках. В тот день многие орудия лишились своих прежних хозяев. Тяжёлый День, но не только у охотников, а у дракона тоже. Он не ушёл, хотя сражался отчаянно.

 - Говорят, что из-за того, что там погибли почти все охотники, в следующие года в Ахаонге развелось много нечисти. Это правда?

 - Да, работы было более чем достаточно, - сказал Патрик.
– Даже для такого как я - неопытного, но везучего, несовершеннолетнего наёмника. Даже после боя с драконом, в которого я загнал не меньше полусотни болтов, меня отказались принимать в гильдию из-за возраста. А потом, когда я вырос, мне этого уже и не хотелось.

 - Тяжёлый День тоже был разумен?
– спросила Сольвейг, возвращаясь к изначальной теме беседы.

 - Тогда я ничего такого не заметил, - честно сказал Патрик.
– Конечно, вспоминая, как он сражался, можно предположить какую-то организацию в его действиях, но и у собаки есть повадки, которые упорядочивают её действия. Возможно, я видел слишком мало, или просто не хотел замечать истину. А может, он уже просто выбился из сил и сам потерял над собой контроль, и поэтому никаких подозрений не возникло. На самом деле окончательные выводы я сделал, когда встретился с Демагогом.

 - Говорящий, - сказала Сольвейг.
– Но ведь он не говорил на самом деле, а лишь повторял то, что слышал от людей.

Патрик кивнул.

 - Думаю, он пытался изучить наш язык. Ведь многие слова и фразы он использовал ситуационно. «Ходу!» «Помогите!» «В укрытие!» Я был неподалёку, когда его добивали.

Об этом Сольвейг не знала. Она слышала множество баек о том, какие неприличные слова и фразы кричал дракон, летая над охотниками. Это было смешно, но вполне предсказуемо, если дракон повторял то, что услышал от людей, сражавшихся с ним. Но что, если он действительно пытался установить контакт? У Сольвейг в груди неприятно заныло.