За целый час никто, ни одна живая душа не вышла из ворот академии, чтобы увидеть меня, купить пирожков, ну или хотя бы войти в одну из мастерских на площади. Да даже в гостиницу никто не сбежал и по дороге не приехал. Полное безмолвие и снег, рассыпающийся мелкой крупкой.

— Что ж за гадство-то такое! — возмутилась я и вернулась в поместье. Постояла пять минут в тепле и потянулась к следующему порталу, верно рассудив, что в библиотеку на перерывах студенты все-таки ходят.

И вновь провал. Библиотеку и рядом стоящие с ней кафе никто из голодных студентов не посетил, остальные же, будучи горожанами столичными и сытыми, проходили мимо, в упор не замечая. Подумалось, что лобастый перед исчезновением сделал невидимой и меня. Но короткий эксперимент с прохожими подтвердил, что меня таки видят и слышат, но купить ничего не хотят. И только стражи порядка приостановились. Перестав голосить «Пирожки капустные, румяные и вкусные!», я прошмыгнула к порталу и скрылась в кузне, чтоб перевести дыхание.

Два часа блуждания на морозе — и ни одной медяшки в кошельке, обидно! Но еще не досадно. Первое дело я начинала в худших условиях, и полгода продержалась, пока отец мою лавочку не прикрыл. Так что вперед! Я гномка, я справлюсь. Поправив чепец, открыла третий путь к процветанию, и опять осталась не у дел. Возле музея «Старьевщика» было какое-то собрание и охранявший его вооруженный конвой. Пришлось ретироваться, пока не заметили, и бежать к другим воротам академии. А там студенты, и не пара десятков, а целая толпа. И все как один, покупают в цветочной лавке веночек белоснежных бессмертников за сорок медяшек, синюю ленту еще за пять и целенаправленно идут в Церковь Всех Святых.

Два часа ждала, надеялась, что вот сейчас они голодные пойдут назад, а вместе с ними пойдет торговля. Но нет! С наступлением сумерек двери в церковь закрылись, так никого и не выпустив.

— Да что ж за день-то такой! Один не очнулся, второй не явился, третьи не продались, — и в каждом слове столько злости на всех и вся, что шла я, никого и ничего не замечая.

И дошла до знакомой площади с фонтаном и скамейками перед гостиницей «Кромвеля». Тут было все так же тихо, пусто, снежно. Мороз отступил, и теперь уже крупные снежинки спускались с небес, что бы превратить столицу в сказку. И вспомнился мне обряд, улучшающий торговлю — бредовый и сказочный вместе с тем. Нужно первому встречному за бесценок, а лучше задаром, отдать весь товар. Обычай зверский, особенно для гномов, но говорят, что действенный. Правда, не уточняют, избавляет он от неудачи или от самого товара.

Я прошла к фонтану, села на его бортик лицом к городу, спиной к академии, чтоб ее не видеть, не слышать и не думать о том, что мои ожидания она нагло обманула. Задумалась о своей невезучести в торговых делах. Прошел час, а может, и меньше, над столицей сгустились сумерки, зажглись фонари и витрины, мороз усилился и, кажется, пленил не только застывшие в снегу деревья, но и меня.

— Кхм-кхм, добрый вечер, — кто-то с голосом мужским и добродушным присел рядом со мной.

— Не совсем добрый, — отозвалась я и шмыгнула носом. По-хорошему, надо бы в поместье вернуться и выпить чего-нибудь от простуды или от той же досады. Но что-то совсем неохота идти.

— У меня тоже не добрый, — судя по тени, кивнул прохожий. — Хотел вот прийти к любимому фонтану и набраться умиротворения, а тут занято.

— Где? — я подняла глаза, оглядывая скамейки. Мужик ошибся, тут все так же никого. Ни одного покупателя. — Шутить изволите? Мест полно.

— Но мое любимое место занято. Вы сидите на нем, — вкрадчиво сообщили мне.

— Жаль.

— Очень! Не хотите уступить?

— Еще чего? — усмехнулась невесело. — Я вам нагретое место, а вы мне придавленный снег. Нет, так не пойдет.

— А так? — незнакомец махнул рукой, и весь фонтан мгновенно оттаял, нагрелся так, что вверх поднялся парок.

— А так вы мне плащ сожгли и корзинку подпалили, — усмехнулась я и пересела.

— Ошибаетесь, я был аккуратен, — мужик, маг который, пересел на свое любимое место, удовлетворенно вздохнул. Затем еще раз и куда более медленно и заинтересованно что ли. — Чем это пахнет?

— Неудачей.

— А мне кажется выпечкой, домашней… с капустной начинкой, я прав? — принюхался он и задержал дыхание. — Пирожки-и-и или целый пирог! Жизнь отдал бы за один такой.

— Уж лучше совет, — хмыкнула я, открыла корзинку и протянула ее магу, круглолицему кудрявому шатену лет сорока пяти, с фигурно выбритой щетиной и усами, в дорогом, но чуточку потертом пальто, кожаных перчатках без пальцев и добротных сапогах.

— Спасибо! — отказываться он не стал. Вгрызся в первый взятый пирожок и потянулся за следующим… следующими тремя. Которые исчезли так же быстро, как их предшественник. — А что за совет? — вопросил неизвестный, взяв из корзинки еще одну тройку капустных жертв.

— Отвечающий на вопрос, как продать десяток пирожков за тридцать четыре медяшки, если никто их не берет? Я так готовилась, я так надеялась, а эти сволочи даже не вышли из ворот.

— Какие сволочи? — вопросил он жуя.

— Голодные! То бишь студенты. Я их и тут ждала, и там ждала… До костей продрогла. А они, как овцы на закланье, устремились в Церковь Всех Святых, — всплеснула я озябшими руками. — И хоть бы кто оттуда возвратился, все внутри остались! Их что, там кормят?

— С чего вы взяли? — удивился маг и расцвел в широкой улыбке.