В тот момент, когда Кристофер посмотрел, глаза Такроя расширились, и он отпрыгнул от стены, воскликнув:

– Эй!

Одна из женщин закричала и указала наверх. Кристофер повернулся посмотреть, в чем дело, и вытаращился. И продолжал в изумлении таращиться, замерев на месте со свертком в руках. К ферме спускалось громадное багрянисто-черное существо. В тот момент, когда Кристофер увидел его, оно складывало громадные кожистые крылья и опускало когтистые лапы на землю, скользя вниз по холму так быстро, что он не сразу увидел, насколько большим оно было на самом деле. Пока Кристофер еще думал, что это животное размером с дом, оно приземлилось прямо за фермой, и он понял, что по-прежнему видит большую его часть, возвышающуюся над домом.

– Дракон! – крикнул Такрой. – Кристофер, вниз! Отвернись!

Женщины вокруг Кристофера бежали к сараям. Одна прибежала обратно, обеими руками держа большое тяжелое ружье, которое она бешено пыталась установить на треноге. Когда она установила его, оно упало.

Пока она поднимала ружье, дракон положил гигантскую угольно-черную голову на крышу фермы между дымоходами, небрежно раздавив ее, и пристально посмотрел на двор громадными сияющими зелеными глазами.

– Он громадный! – произнес Кристофер.

Он никогда ничего подобного не видел.

– Вниз! – закричал на него Такрой.

Глаза дракона почти одухотворенно встретили взгляд Кристофера. Среди руин и балок фермерской крыши дракон распахнул громадную пасть. Будто открылась дверь в сердцевину солнца. Бело-оранжевый протуберанец струей вылетел из солнца – сильный точный луч, прямиком на Кристофера. ФУУХ. Кристофер оказался в печи. Он слышал, как поджаривается его кожа. За мгновение чистой агонии он успел подумать: «Тьфу ты! Еще сотня строчек!»

Тяжелое дыхание Такроя было первым, что некоторое время спустя услышал Кристофер. Он обнаружил, что Такрой пытается перетащить его с обугленного остова безлошадной повозки на тропу. Повозка и Такрой пошатывались рядом с пижамой Кристофера.

– Всё в порядке, – Кристофер сел, поморщившись.

Кожу жгло везде. Похоже, одежда на нем полностью сгорела. Те части тела, которые он мог видеть, были сырого розового цвета и запачканы углем от наполовину сгоревшей повозки.

– Спасибо, – выдохнул Кристофер, поняв, что Такрой снова спас его.

– Пожалуйста, – выдохнул Такрой.

Он выцветал в серую тень себя. Но затем приложил громадное усилие, от которого его глаза закрылись, а рот растянулся в усмешку. И из состояния настолько прозрачного, что трава лощины просвечивала сквозь его лицо, на секунду он стал четким и плотным. Он наклонился над Кристофером:

– Всё, хватит! Ты больше никогда не отправишься на эти увеселительные прогулки. Ты бросаешь их, понимаешь? Прекращаешь. Придешь сюда еще раз, и меня здесь не будет, – к этому времени Такрой выцвел до серого, а потом – до молочности за серостью. – Я улажу с твоим дядей, – прошептал его голос так тихо, что Кристофер скорее угадал, чем расслышал последнее слово.

Такрой растаял.

Кристофер свалился с повозки, и она тоже исчезла, оставив лишь пустую мирную лощину и сильный запах гари.

– Но я не хочу бросать! – произнес Кристофер.

Его голос прозвучал так сухо и надтреснуто, что он едва услышал его сквозь журчание ручья в лощине. Пара слезинок проделала жгучие дорожки на его лице, пока он подбирал пижаму и проползал обратно сквозь щель в чарах.

И снова, когда Кристофер проснулся, с ним всё было в порядке. В то утро он слушал Флавиана с вежливо-рассеянным выражением, погрузившись в восторженные мысли о драконе. Но восторг постоянно нарушался вспышками горя – он больше никогда не увидит Такроя! – и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы думать только о драконе. Он был потрясающим. Подобное зрелище почти стоило потерянной жизни. Кристофер задумался, как скоро в Замке заметят, что он потерял еще одну жизнь. А некая маленькая встревоженная часть его постоянно спрашивала: «Но потерял ли я ее… уже?»

– Я распорядился, чтобы нам упаковали обед, – весело сообщил Флавиан. – И экономка раскопала непромокаемый плащ, который должен тебе подойти. Мы отправимся на прогулку сразу же, как ты закончишь с французским.

На улице лил дождь. Кристофер нарочно тянул с французским, надеясь, что Флавиан посчитает погоду слишком мокрой для пешей прогулки. Однако когда Кристофер уже не знал, как еще растянуть рассказ про ферму своей тети, Флавиан сказал:

– Небольшая сырость еще никому не повредила.

И вскоре после полудня они вышли под мелкий, но сильный дождь.

Флавиан был очень весел. Он явно считал блаженством прогулки по дождливой погоде, с рюкзаком и в толстых носках. Кристофер слизал воду, постоянно стекавшую с волос и по носу, и подумал, что по крайней мере он оказался вне Замка. Но если уж он вынужден находиться на ветру и под дождем, он предпочел бы Место Между. Это вернуло его мысли к Такрою, и снова пришлось сражаться с вспышками горя. Он пытался думать о драконе, но было слишком сыро. Пока они несколько миль шагали по вересковой пустоши, Кристофер мог думать только о том, как сильно будет скучать по Такрою, и о том, что намокшие кусты дрока выглядят такими же несчастными, каким он себя чувствует. Оставалось надеяться, что скоро будет остановка на обед и он сможет подумать о чем-нибудь другом.