Шрифт:
И еще одно новое открытие неприятно поразило Марию. Посиделки с Толей уже не давали той наполненности, духовного восторга, как было раньше. Это, конечно, из-за Орлова. После Суздаля, когда Маша пережила столько всяких эмоций, она чувствовала себя опустошенной. И Толя уже не мог заполнить собой эту брешь... И вообще выяснилось, что именно Игорь способен сделать ее счастливой. Пусть ненадолго, на миг, на вечер...
После Толиного визита Колосова металась по квартире, как потерянная. Взялась среди ночи наводить чистоту, все перемыла, стерла пыль с каждой вещицы, с каждой куколки. Только что не пылесосила, боялась соседей разбудить. Потом от тоски и сердечной маеты забралась в ванну с книжкой. Однако даже любимый Шмелев не увлекал на сей раз и не лечил душу. "Ничего, - думала Маша, - это пройдет. Вот пойду на работу, займусь делом, и все как рукой снимет". Она утешала себя и даже не чувствовала, что слезы струятся по щекам и перемешиваются с ароматной белой пеной. Нет, надо что-то менять. "Хочу, чтобы было по-другому, как-то иначе"...
Глава 17
Школьные будни
В школе действительно все переживания отошли на второй план. Маша читала стихи, рассказывала о Гумилеве. Она любила и умела читать стихи. Начинала неожиданно, будто беседовала с кем-то близким. Ребята поднимали головы с удивлением и любопытством. Поняв, что это стихи, они обычно решали подремать, но Мария Кирилловна не давала им расслабиться. И вот уже они слушают поневоле, заражаясь энергией и магией ритма и образов. Сильнее всего обычно воздействует "Жираф".
На сей раз слушали хуже. После того как последние звуки растаяли в воздухе, с задней парты послышался голос Жени Малютина:
– А на озере Чад жирафы не водятся!
– Разве?
– усомнилась Мария Кирилловна и взяла на заметку: посмотреть, действительно ли это так.
– Ну, даже если и не водятся? Будем считать этот образ поэтическим допущением. Поэт создал свой мир, где изысканные жирафы бродят на озере Чад.
– Это же неправда!
– возразил Женя.
– Нет, не неправда, а воображение, - вступила в спор Даша Тихомирова, умница и отличница.
– Ну-у, так все можно оправдать!
– не согласился упрямый Женя.
Мальчишки любили провоцировать учителя на спор и пользовались любой возможностью, чтобы увести ход урока в сторону, поболтать, посмеяться. Очевидно, им не хватало общения такого вот, неформального, внеклассного. Да и развлечься, побузить кто откажется?
Колосова не поощряла такие виляния в сторону, потому что уходило бесценное время, но иногда вступала в диалог, если он казался ей интересным.
– Мы много уже говорили и еще поговорим о художественном мире поэта. Ведь вы, когда читаете фэнтези, принимаете ту реальность, которую вам предлагает писатель. Не кричите: "Такого не может быть! Это неправда!"
– Но это фэнтези!
– опять возразил начитанный и умненький Женя.
– А тут вы говорите, Гумилев был в Африке.
– Когда писал о жирафе, еще не был, только мечтал, - поправила Мария Кирилловна.
– Но дело не в этом...
В классе закипал шум и хаос, и Колосова свернула дискуссию.
Во время перемены на кафедре пили чай с тортом по поводу дня рождения Ирины Николаевны. Она сама озаботилась, принесла угощение. "Как нехорошо, не поздравили!" - подумала Маша. Правда, более осведомленные коллеги преподнесли виновнице торжества какие-то символические пустяки. Колосова расстроилась еще больше: "Ну почему не скинулись на общий, серьезный подарок?" В ее кошельке, конечно, вошь на аркане, но наскребла бы...
– Я сейчас Достоевского даю и знаете что выяснила?
– перекрыла общий гомон своим ораторским голосом Ирина Николаевна.
– Имена святых покровителей актеров - оказывается, и у них есть святые покровители!
– Порфирий и Родион!
– Интересно, знал ли об этом Достоевский?
– сказала Маша.
– Думаю, что знал!
– заговорила доцент Лариса Алексеевна.
– Слишком уж очевидное совпадение. Да и человек был религиозный, в святцах разбирался.
– Согласитесь, это добавляет некоторые нюансы, - продолжила Ирина Николаевна.
– Игра, актеры, - все их встречи, диалоги, их "дуэль" - это спектакль.
– А люди в нем актеры, - уныло добавила Колосова, доедая кусок торта. "Или пешки, игрушки, - закончила про себя.
– Я игрушка в его руках. Хочет, играет, надоело - бросил".
Прозвенел звонок на урок и освободил ее от мрачных мыслей, по крайней мере еще на пару часов.
После уроков Маша сидела уставшая, обессиленная, опустошенная. На кафедре кроме нее и лаборантки оставалась Анна Викторовна, преподаватель обществоведения. Она беседовала с безнадежным прогульщиком из 11 "Г", не аттестованным за первый семестр. Юноша пришел сдавать зачет.
– Итак, Мещеряков Александр. Я вас что-то не припоминаю. Верно, не видела вас ни разу за семестр. Где вы изволили пребывать?
– поинтересовалась Анна Викторовна.
– Я ездил на международный конгресс физиков.
Маша невольно прислушалась к их беседе. Анна Викторовна продолжала беседу:
– А где он проводился?
– В Атлантик-Сити, США, - ничуть не смущаясь, рассказывал прогульщик.
– И с чем вы туда поехали?
– У меня был стендовый доклад.
– Удачно выступили?