– Устала. Тяжелый выдался день, как и у команды, – не сдержал едкого комментария индеец.

– Что ж, иногда и на море бывает штиль. – Роберт покачался на каблуках. – Куда держим курс в данный момент?

– В Бостон. На всех парусах, дружище. На всех парусах… – хотелось оказаться подальше от проклятого острова как можно скорее.

– Все паруса! – рявкнул старпом. Подчиняясь воле человека, “Аквила”, расправив белые крылья, радостно взлетела над волнами.

Мысли были одна хуже другой. Истерика сошла на нет, усталость взяла свое. Хизер сидела, привалившись спиной и боком к стене, слушая крики людей, вопли чаек и шум волн.

Больше у ассасина не было надобности таскать девушку с собой. Если раньше от беготни за ним было паршиво, то теперь все казалось еще хуже прежнего. Почему-то Хизер чертовски хотелось по-прежнему болтаться за ним бесполезным раздражающим хвостиком.

Скорее всего, Коннор оставит ее в поместье. «За кого ты меня принимаешь?!» – все еще звучал в голове его голос. Действительно, за кого? За няньку? За самаритянина? Он был вынужден держать ее при себе.

В яростном порыве девушка содрала с руки так и не пригодившийся клинок ассасина.

Он взрослый мужик со своими проблемами. Она – мертвый груз. Все, ша! К мельнику.

Бросив оружие на стол, Хизер уткнулась носом в подушку и снова разревелась. Было чертовски одиноко. А за стеной было слишком тихо.

Девушка из будущего вскоре забылась тяжелым сном и не могла видеть, как дверь приоткрылась и в просвет заглянул капитан, чтобы позвать на ужин. Увидев лежащий на столе клинок, Коннор тяжело вздохнул и покачал головой.

– Дура, – констатировал он и осторожно, чтобы не разбудить послушницу, закрыл за собой дверь.

Утро нагрянуло нежданно, вместе с “головняком”. Съежившись на койке, Хизер морщила лоб, считая даты. Вывод был неутешительный: спустя нехило так веков, в этот день, она изволила появиться на свет.

К горлу подкатил ком.

– Мама… – прошептала девушка, утыкаясь носом в измусоленную подушку.

С мамой они частенько не ладили и не могли находиться в одном помещении без ссор больше трех часов. От родителей девушка съехала, как только ей треснул двадцать один год. В том мире она считалась взрослым самостоятельным человеком.

Тут…

Отец вообще крайне редко появлялся в ее жизни: командировки, работа в любое время суток – вот и все.

Двадцать семь лет. Никто. Нигде. Ни с кем.

Глаза предательски заслезились.

Решительно замотав головой, смахнув слезу, Хизер соскочила с койки и в три прыжка вылетела на палубу. Фолкнер проводил ее изумленным взглядом.

– Доброго утра!

Угукнув в ответ, девушка пронеслась к носу корабля и уцепилась за борт. Свежий ветер бил в лицо, разметал волосы и высушил слезы. К черту все. Будь что будет, пути назад нет. Не сдаваться, не хоронить себя заживо. Пусть болтают что угодно. Юнона говорила о разных дорогах. Домой Хизер могла вернуться, просто нужно будет пройти еще один долгий путь. Или…

Дух захватило от скорости и ощущения невесомости: “Аквила” ухнула с высокой волны вниз и начала карабкаться на следующую.

– Как спалось? – за спиной возник Коннор, уже облаченный в капитанскую форму: бодрый, суровый, пафосный. Глазам больно.

– Отвратительно, – Хизер лучезарно улыбнулась. – Кто-то все время топотал по потолку и орал про паруса.

– Поразительно. Я разберусь, – губы ассасина тронула легкая улыбка. – Виновник понесет суровое наказание, – улыбка исчезла. – А если серьезно?

«Спалилась...» – сникла Хизер – глаза выдали ее с головой.

– Я не знаю, что дальше, – сдалась девушка, поворачиваясь спиной к борту и скрещивая руки на груди, будто пытаясь отгородиться ото всех.

– Дальше Бостон, – емко заметил Коннор. – Добью змеиное гнездо и вырву из них всю информацию. Теперь это возможно.

Слова подействовали круче кувалды, долбанув по больному.

– Хорошо. Мне оставаться тут? – вяло поинтересовалась Хизер.

– С чего бы это? Я тебя как учить тогда буду? – искренне удивился Радунхагейду, хрустя костяшками пальцев.

– Чему учить? – опешила девушка.

Коннор ловко сцапал ее за правую руку и заставил показать запястье.

– Где?

– Внизу... – Хизер непонимающе пялилась на руку. Легкий подзатыльник одной левой набатом отдался в ушах.

– Никогда не бросай клинок! Он – твоя жизнь. Пятнадцать отжиманий за дурость! – прозвучал приказ. Пальцы разжались, оставив следы на коже.

– Но он твой! – возмутилась Хизер, потирая затылок и скукоживаясь под сердитым взглядом темных глаз.

– Нет. Он – твой, – Коннор набычился. – Еще раз увижу без него – посажу в поместье за готовку.