Черт, огонь. Огонь. Огонь, Гермиона. Огонь, огонь, огонь. Она пыталась заставить себя собраться, чтобы очнуться от мучительного, но такого уютного тумана в голове.

Мышцы не желали двигаться. Кости будто бы перекрутились и застыли под кожей в неестественном положении. Она должна была поднять себя, опираясь только на левую руку, и лишь с третьей попыки Гермионе это удалось. Она вскрикнула от той боли, что прошила все внутренности, и зажмурилась. Господи, всё, чего ей сейчас хотелось – это заплакать и пойти домой, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.

Дыхание было рваным, от него холодело в груди. Гермиона прокашлялась от пепла и дыма, который вдыхала в легкие, и, осознав, где находится, постаралась больше не шуметь. Сверху свалился горящий кусок дерева. Девушка проследила взглядом за тем, как он приземлился на покрытый штукатуркой пол, и только после этого подняла глаза.

Покореженная поверхность заканчивалась в трех метрах от того места, где она упала. В мозгу промелькнула мысль, что было бы, если бы она не остановилась, когда пол начал вздыбливаться, если бы побежала дальше. Может быть, к этому моменту уже смогла бы выбраться из здания, хотя, у нее не было ни малейшего представления о том, сколько времени прошло с момента падения. Гермиона могла пролежать здесь минуты. А могла и часы.

На краях разлома танцевало пламя – яркое и жадное, грозящее ворваться в комнату в любую минуту. Сверху летели искры, обуглившаяся краска и штукатурка.

Гермиона была в столовой. Или, может быть, в зале для собраний. Стол, на который она приземлилась, был достаточно большим, чтобы за ним уместилось по крайней мере двадцать человек. Она даже представила, как Пожиратели Смерти выстраиваются в очередь, чтобы отобедать тем, что там обычно едят богатенькие убийцы. Вообразить их с чем-нибудь привычным у нее не получилось.

Гермиона всмотрелась в темноту в поисках своей палочки. Она держала ее в руке, когда падала – это девушка помнила точно. На здании стояла анти-аппарационная защита, и, чтобы убраться отсюда, ей было необходимо выбраться на улицу.

В операции принимали участие всего тринадцать членов Ордена. Их задачей было лишь осмотреть здание на случай оставленных там пленников – здесь никого не должно было быть. Обнаружив, что в доме полно Пожирателей Смерти, они приняли решение отступить. Без плана атаки и с таким малочисленным отрядом шансов на победу не было никаких. Гермиона могла только предполагать, что кто-то все же умудрился поставить в известность Орден и Министерство, потому что полномасштабное сражение развернулось в тот момент, когда она сама была где-то между шестнадцатым и семнадцатым этажами.

Гермиона не могла покинуть поле боя. И после того, как получила пренеприятнейшее повреждение головы и несколько ранений, которые потребовали срочного лечения, вернулась. А теперь она была бесполезна. Даже не могла поднять руку с палочкой.

Гермиона перекатилась на колени, чтобы поднять несколько толстых обломков, что свалились на стол вместе с ней. Стряхнула с них штукатурку и пепел и ощупала. Если до этого Гермиона пребывала в состоянии оцепенения, то сейчас ее начала накрывать паника. Она была тяжело ранена, находилась внутри здания, и всё, что ей требовалось – это выбраться наружу. Выбраться немедленно и без палочки?

Без палочки, без палочки, безпалочки. Даже не озвученная – эта мысль отдавала истерикой.

Невзирая на боль, она начала двигаться активнее. Ее движения были быстрыми и лихорадочными. Если она не найдет палочку – ей конец. Она – труп. У Гермионы даже не осталось страховки – путей отступления не было.

Снаружи комнаты что-то зашевелилось – у двери, которую она до этого момента даже не заметила, и в сторону которой сейчас дернулась. Гермиона замерла, словно пыталась слиться со стеной или обратить время вспять. В широко распахнутые глаза летела пыль, отчего те слезились, но девушка даже не моргала.

Двигайся, пробормотала она, все еще не отрывая взгляда от двери. Двигайся.

Она сползла со стола, и боль опалила правое бедро, руку, шею и впилась лезвием в голову. Вздрагивая, задыхаясь и хватаясь за рубашку, чтобы перетерпеть, Гермиона спустила ноги на пол. Тело, уставшее и побитое, накренилось вперед, и ей пришлось проморгаться и продышаться, чтобы избавиться от головокружения.

Здесь ничего не было. В целой комнате не было ничего, кроме стола. Стола. Гребаного стола. Гермионе абсолютно не приходило в голову, как ей спрятаться, если тут есть только стол? Она не обнаружила следов никакой другой двери, кроме той, что как раз открывалась, но в любом случае уже было слишком поздно. Слишком поздно, чтобы сделать что-то, кроме как упасть и поползти, используя только одну руку и одно колено, так, что всё это было похоже на броски тела вперед и вбок.

Она чувствовала себя идиоткой. Несчастной идиоткой. Когда в комнату проник свет, Гермиона была совершенно уверена в том, что ее обнаружили. Всего лишь один взгляд – и ее, притулившуюся под столом, могли увидеть. Дверь располагалась достаточно далеко, чтобы входящие получили отличный обзор. От света Гермиона яростно моргнула, стараясь привыкнуть и разглядеть свою палочку. Левой рукой шарила по полу вокруг, пытаясь подцепить толстую деревяшку, чтобы почувствовать хоть какую-то уверенность.