«Беги!» — шепнула Ярослава, и я приготовилась. Рука стиснула бронзовую статуэтку, и я медленно развернулась. На пороге обнаружился ухмыляющийся Макс, но было понятно, что опасаться следует не его. В панике огляделась, надеясь заметить второго противника, стараясь держаться ближе к стене. Она создавала зыбкое ощущение безопасности.

— Посмотри, в кого ты превратилась! — с презрением высказал Кравцов.

— Отражению своему скажи! — бросила я в ответ, понимая, что он только отвлекает. Гораздо опаснее тот, кто прячется в тени.

Орден существует уже не один век, и те, кто в нем состоят, научились хорошо прятаться и выжидать. Крепче стиснула пальцы, молясь, чтобы Оливия не торопилась выходить из ванной. Еще не хватало, чтобы девушка пострадала!

Я уже никому и ничему не верю! Судя по тому, как ведет себя мой бывший муж, люди из Ордена ничуть не лучше тарланов.

— Хамишь? Явно боишься! — Максим чувствовал себя хозяином положения, но я запросто сдаваться не собиралась.

— А вот ты не от большого ума поддался уговорам и вступил в Орден! — постаралась уязвить его.

Получилось. Лицо бывшего мужа побагровело от гнева.

— Заткнись, тварь!

— Повторяешься, Максик! — помнила, как бесит Кравцова такое обращение.

— Твой словарный запас слишком ограничен, вот и не придумаешь ничего иного!

Он стиснул кулаки, выдвигаясь вперед. Я не дрогнула, приготовилась дать сдачи, если подойдет ближе, чем на шаг, и не забывала о втором человеке, зашедшем в квартиру. Это он говорил со мной, представившись курьером.

— Тебе недолго осталось! — было заметно, как сильно злится Макс. Владеть своими эмоциями он никогда не умел, был прямолинеен, да что говорить, порой, груб. Ненависть Кравцова ко мне лилась через край, будь его воля, не задумываясь, придушил бы меня.

— Пустые угрозы! — смотрела на него исподлобья, пытаясь контролировать ситуацию.

Но, честно сказать, воительница из меня вышла никудышная. Я упустила момент. Отвлеклась, когда Кравцов сделал рывок ко мне, и не учла, что второй окажется быстрее. Смазанная тень мелькнула с левого бока, а затем шею пронзила острая боль, и сознание поглотило забытье.

Пробуждение мое вышло странным. Проснувшись, несколько минут не могла разлепить глаза, пыталась, но яркий свет резал их, причиняя неудобства.

Немного полежала, усиленно сражаясь с паникой и слабостью, глубоко вдохнула, медленно распахнула веки.

— Доброе утро, любимая! Проснулась? — спросили меня хриплым ото сна голосом, заставляя вскочить и осмотреться.

С кровати, приподнявшись на локте, смотрел на меня светловолосый мужчина. Кажется, я его знала. Макс. Мой муж? Мысли путались, мне хотелось сосредоточиться, оставшись в одиночестве, почему-то блондин ужасно раздражал.

— Макс? — выдавила я через минуту. — Кравцов?

— Да, любовь моя, — улыбнулся он. — Наконец, ты вспомнила! — вроде, обрадовался.

— Вспомнила что? — сердце подпрыгнуло к горлу, шум в ушах усилился, паника подступила с новой силой. Мимолетный взгляд в зеркало, в котором отразилась я сама. Растрепанные каштановые волосы чуть ниже плеч, испуганные глаза, бледное личико. Одета в короткую сорочку и шелковые шортики с оборками. Неуютно. Не так, как должно, не понимаю, но чувствую, что все не так, как нужно.

— Успокойся, — Макс примирительно вскинул руки. — Давай поговорим, любимая, — речь его лилась, как по писанному, но в моей душе ярким огоньком сияла тревога. Слова мужа почему-то пугали до полусмерти.

— Давай, — согласилась я, разбираясь с тем, что творится со мной.

Содрогнулась, поймав взгляд Кравцова. Глаза слегка сужены, на самом дне сверкают льдинки, что никак не вяжется с ласковым голосом.

Макс подошел ближе, и я невольно вздрогнула, не понимая, почему настолько сильно боюсь собственного мужа. Отчетливо помнила нашу свадьбу, платье до мельчайших подробностей, список гостей, церемонию, танец.

Помнила, как мы вместе праздновали новый год, встречали весну, как на восьмое марта он принес огромный букет разноцветных тюльпанов. Дальше?

Помнится, он одобрил, что я решила довести до ума написанную книгу.

Помнила и то, как умерла Петровская, даже вскинула руку, оглядела. Ожога на ней не было, как и медальона на груди.

— Где он? — спросила пересохшими губами.

— Кто? — Кравцов выглядел настороженным.

— Трилистник — подарок моей крестной! — происходящее мне не нравилось.

Вместо любви и нежности к мужу я испытывала непроходящую тревогу, а вместо желания немедленно броситься в его объятия, хотелось сбежать подальше.