А потом вдруг встал, вмиг посуровевший, протрезвевший, угрюмый и страшный.

И произнес только два слова.

– Хан харрадх!
– рыкнул тогда Каррас.

Тут со всех сторон на пьяных и беззаботных ханов набросились телохранители Карраса, киммерийские полукровки, люди без семьи, без родовых имен и без собственных боевых кличей. Они служили Каррасу как верные псы.

И в тот день великий каган приказал им "рубите их".

Взмыли в воздух тяжелые киммерийские мечи и опустились на непокрытые головы, на беззащитные шеи, на выставленные в тщетной попытке спастись, руки.

Гирканскую знать избивали молча и безжалостно. Убивали и древних старцев, и не бреющих бороды юнцов. Убивали тех, кто в прошлом открыто бунтовал против Карраса и тех, кто хранил ему верность. Убивали, не разбирая роду и племени. Больше полутора сотен человек было убито в тот день, ни один не спасся.

Говорили, сам Каррас рубил головы, подводимых к нему людей кривой гирканской саблей.

От бешеного гнева, или от того, что жертвы сопротивлялись, он иногда промахивался и не срубал головы, а раскраивал их. Под конец не только сапоги и штаны, но и весь халат его был забрызган кровью и мозгами, и лицо и руки его были в крови.

Так Каррас нарушил древний запрет на пролитие ханской крови.

По старинному степному обычаю были казнены лишь несколько самых родовитых гирканцев. Их положили на живот и переломили им хребты, пригнув ноги к затылку.

Остальных изрубили в куски.

Каррас велел обезглавить всех убитых и головы их насадить на колья, которые выстроили вдоль дороги, ведущей в его ставку. Тела несчастных побросали в реку.

Но кровожадность Карраса не насытилась этой расправой над крупными ханами и их семьями. Он начал настоящую охоту на гирканскую знать.

По всей Степи три долгих года рыскали его верные люди и без жалости и промедления резали знатных гирканцев. Простолюдинов же почти не трогали. Их убивали, только если они сражались за своих законных господ. Если же они выдавали своих знатных сородичей, то могли занять их место, или просто получить полные меры серебра и золота, скота и зерна.

Счет убитых шел на многие сотни - у гирканцев большие семьи, а знатные роды иногда насчитывали тысячи человек. Щадили или самых худородных, или тех, кто доказывал свою верность великому кагану, принеся отсеченную голову родича.

Головы эти складывали в особые пирамиды.

В резне Каррасу помогали племена с Востока, прежде лишь платившие нерегулярную дань. Это были в основном гирканцы восточной ветви, люди с широкими скуластыми лицами, тогда как расправа шла над "бородатыми" гирканцами Запада.

Некогда племена степного Запада, считавшие себя много выше одетых в волчьи шкуры восточных народов, презирали их как дикарей и оборванцев. Теперь они были повержены в прах.

Шатры из белого войлока горели, расшитую золотом и серебром одежду, еще запятнанную кровью, примеряли на себя новые союзники кагана Карраса.

Каган пригласил из-за моря множество своих киммерийских родичей, которые услышав обещание богатых земель, охотно снимались с места целыми родами. Они прибывали сотнями - отлично вооруженные, закаленные десятилетиями больших войн и малых стычек, которые раздирали западные царства варваров. Каррас щедро одаривал их богатой добычей.

Реки крови лились по Степи, смешиваясь с реками слез.

Ужасная жестокость Карраса превышала все, что знала Степь, и без того жестокая. Каррас не щадил ни малых детей, ни почтенных стариков. Только молодых женщин он раздавал своим людям или брал себе наложницами. Старух же и почтенных матерей убивали без сомнений.

Дорого заплатила гирканская знать за своеволие, за прежнее непокорство.

Отцы и матери плакали, когда Каррас и его люди насиловали дочерей рядом с трупами их мужей и братьев. Потом и самих родителей убивали. Женщин, обнаженных, рыдающих от боли и унижения, гнали кнутами через толпу хохочущих воинов. Женщина доставалась тому, кто успевал ее схватить за косы.

Если женщина оказывалась беременной, ей позволяли родить, а ребенка потом убивали.

Сначала гирканцы еще были способны сопротивляться, сплотив вокруг себя верных людей. Были сражения, стычки, осады крепостиц и караванов.

Но своим приказом щадить простолюдинов и платить им за головы знати, Каррас разрушил вековое единство между племенными ханами и их людьми. Все больше людей покидало своих некогда законных владык.

Под конец великой резни не было уже битв.

Была охота на людей.

Беглецов вытаскивали из всех убежищ и схронов. Из горных гнезд и лесных урочищ, из затерянных в степи пастушьих юрт и из шалашей на речных островах. Некоторые прятались чуть ли не под землю, в курганы предков и родовые сокровищницы.