«Мне тут не нравится», – сказал он ей.

– Понравится, – сказала она. – Скоро. У мужа Ольги хороший овес в конюшне, и я

принесу тебе печенье.

Соловей дернул ушами, не убежденный.

«Я не ощущаю запаха неба».

Вася не могла ответить. Они миновали избы, кузни, склады и магазины, что были на

крайних кольцах Москвы, и теперь они прибыли в сердце города: к Вознесенскому

монастырю, Архангельскому собору и дворцу князей.

Вася смотрела, ее глаза сияли от отраженного света башен. Все колокола в Москве

звенели. От звука стучали ее зубы. Соловей топал и дрожал.

Она прижала ладонь к шее коня, но не могла утешить словами, не могла выразить

восторг словами. И она смотрела на красоту и размах того, что сделали люди.

– Князь идет! Князь! – вопли были все громче. – Александр Пересвет!

Движения и яркие краски. Там висели ткани, там дымились большие печи среди груд

грязного снега, и всюду были новые запахи: пряности и сладости, запах огней кузницы.

Десять человек строили горку из снега, опускали глыбы льда для веселья. Высокие

лошади и красочные сани, тепло укутанные люди пропускали отряд князя. Всадники

проходили деревянные врата благородных домов, за ними раскинулись дворцы: башни и

переходы, разных цветов, потемневших от дождя когда–то.

Всадники установились у самых больших ворот, и их открыли. Они въехали в

просторный двор. Давка стала сильнее, пришли слуги, конюхи и приспешники. Даже

некоторые бояре: толстые мужчины в цветных кафтанах и с широкими улыбками, что не

затрагивали их глаза. Дмитрий приветствовал их.

Толпа все придвигалась. Соловей закатил глаз и бил копытом.

– Соловей! – крикнула Вася коню. – Тише. Тише. Ты убьешь кого–нибудь.

– Назад! – Касьян крепко держал своего коня. – Назад, или вы дураки? Это юный

жеребец, думаете, он вам головы не снесет?

Вася оглянулась с благодарностью, борясь с Соловьем. Саша появился рядом с ней,

расталкивая людей силой своей лошади.

Толпа с воплями освободила место. Вася оказалась в кольце любопытных глаз, но

Соловей начал успокаиваться.

– Спасибо, – сказала она обоим мужчинам.

– Я просто дал совет конюхам, Вася, – сказал Касьян. – Или ты хочешь, чтобы твой

конь разбил больше голов?

– Нет, – сказала она. Тепло угасло.

Он явно заметил эту перемену.

– Нет, – сказал он. – Я не хотел…

Она уже спешилась, опустилась в пруд настороженных лиц. Соловей унялся, но все

еще водил ушами. Вася почесала его под челюстью и шепнула:

– Я должна остаться. Я хочу увидеть сестру, но ты… Я могу тебя отпустить.

Вернешься в лес. Тебе не нужно…

«Я буду здесь, раз ты здесь», – перебил Соловей, хоть он дрожал и бил хвостом по

бокам.

Дмитрий бросил поводья конюху и спрыгнул на землю, его лошадь была спокойна в

толпе, как и он. Кто–то передал ему чашку, он выпил и прошел к Васе.

– Лучше, чем я думал, – сказал он. – Я был уверен, что ты потеряешь его, как только

пройдешь врата.

– Вы думали, Соловей сорвется? – возмутилась Вася.

– Конечно, – сказал Дмитрий. – Жеребец без уздечки, не привыкший к толпе, как и

ты? Убери возмущение с лица, Василий Петрович, так ты выглядишь как дева в брачную

ночь.

Ее шея покраснела.

Дмитрий шлепнул по боку жеребца. Соловей был оскорблен.

– Мы оставим его с моими кобылицами, – сказал великий князь. – Через три года моя

конюшня будет завистью Хана из Сарая. Это лучший конь, что я видел. Такой характер,

огонь, но такое послушание.

Соловей слушал его. Он любил похвалу.

– Для него лучше загон, – добавил Дмитрий. – Иначе он затопчет мне всю конюшню,

– князь отдал приказы и громко добавил. – Идем, Вася. Можешь отвести зверя сам, если

думаешь, что конюх не справится. А потом искупаешься у меня во дворце, смоешь грязь

дороги.

Вася побледнела. Она искала слова. Конюх подошел с веревкой в руке.

Конь щелкнул зубами, и конюх тут же отпрянул.

– Ему не нужна веревка, – сказала Вася, хоть это не требовалось. – Дмитрий

Иванович, я бы хотел сразу увидеть сестру. Мы не виделись долго, я был ребенком, когда