Мониген двинулся на нее, и, чтобы защититься, Катя подняла бутылку «Шардонне», целясь в голову Монигена. Но это его не остановило. Обегая вокруг стола, он протянул руку и уже почти коснулся бутылки, но в этот самый момент в комнату влетел Доминик.

— Стоять! — заорал он не своим голосом, вклиниваясь между Катей и разъяренным самцом, от которого уплыла жертва.

— Это еще кто?! — завопил Мониген.

— Я тот, кто очень зол на тебя, Мониген, — сдерживая дыхание, как можно спокойнее ответил Доминик.

Все внутри его пело от счастья: Катя явно не собиралась спать с этим подонком!

— Быстро говори, где кассета?

— Какая кассета! — в отчаянии крикнул Мониген. — Эта стерва уничтожила четыре года моей жизни! Идиотка! Нет никакой видеозаписи — я не киношник! Я писатель, я триллер писал!

— Триллер… — как эхо повторила Катя.

— А что? Кому охота читать твои убогие доклады по астрономии! А вот детективы читают все! У меня по сюжету парень шантажирует девушку, она убивает его и скрывается от закона. И вот я хотел посмотреть, насколько ты далеко зайдешь. Это был честный эксперимент! Я не должен был оставлять тебе ни малейшей надежды, иначе это был бы уже спектакль!

С минуту Катя оторопело смотрела на Монигена, потом, видимо, не найдя подходящих слов, с силой ударила кулаком ему в солнечное сплетение. Мониген ахнул, схватившись за живот.

— Прекрасный удар, — одобрил Доминик. — Не хотел бы оказаться на твоем месте, придурок…

— Сволочи, столько работы угробили… — простонал беллетрист, согнувшись пополам.

Катя злорадно усмехнулась:

— Сам виноват, кретин! Тоже мне экспериментатор хренов! Это еще мало я тебе отомстила! Твой труд стоит больших лавров!

— Ах ты, мерзавка!

— Попридержи-ка язык, парень, — с угрозой в голосе сказал Доминик. — Вырву…

— Это мой приятель, — мстительно подхватила Катя, сузив глаза на горе-шантажиста. — У него все друзья — гангстеры.

Тимоти поморщился от боли и страха.

— Хочешь, я переломаю ему ноги? — с наигранной готовностью спросил Доминик, скрестив на груди руки.

— Нет, не надо! — завопил Мониген.

— Поклянись, что никогда больше не будешь шантажировать женщин, — великодушно потребовал Доминик. — И вот еще что, писатель. Уезжай-ка из Чикаго — этот город стал слишком тесен для нас двоих.

— Завтра… — хрипло пообещал Мониген.

— На рассвете! — добила его Катя. — Если ты заявишься на работу, я тут же расскажу всем о твоих сексуальных домогательствах.

— Но у тебя нет никаких доказательств.

— Ошибаешься.

Катя достала из сумочки диктофон и нажала кнопку. На всю комнату зазвучал голос Монигена. Он угрожал ей, требуя лечь с ним в постель.

— Хорошо, — поникшим голосом просипел Мониген.

Доминик смерил его презрительным взглядом.

— Пойдем отсюда, — сказала Катя и первая направилась к двери, прихватив со стола уцелевшую бутылку вина. — Это мой трофей! — бросила она Монигену.

Тот теперь и в самом деле был похож на слизняка — раздавленного и противного.

В вестибюле первого этажа Доминик остановился, обнял Катю и взъерошил ей волосы.

— Никогда больше не надевай парик, — попросил он. — Пожалуйста…

Катя кивнула и улыбнулась. Ей вдруг открылось, что обниматься с ней Доминику нравится, во всяком случае, не меньше, чем работать гангстером.

— Я не кажусь тебе уродкой? — тихо спросила она.

— Я обожаю тебя, — улыбнулся Доминик. — Мне нравится в тебе даже то, что ты умеешь создавать компьютерные вирусы. И понимаешь, что такое нейтроны с протонами.

— Откуда ты знаешь про протоны?! — изумилась Катя.

У нее было такое лицо, что Доминик рассмеялся.

— У меня повсюду агентура, — гордо выпятил он грудь, открывая дверь и пропуская вперед Катю. Она заливисто засмеялась в ответ.

Ночь была теплой и звездной.

Доминик не сводил жадного взгляда с Кати, и его возбуждение передалось ей. Пожалуй, еще мало кто, а может, и никто не смотрел на нее так. Чувства заглушили доводы разума, и она отдалась на их добрую или недобрую волю.

— Заедешь ко мне? — вдруг спросила она.

— Ты шутишь!

— Я говорю совершенно серьезно. Если, конечно, тебя не пугают философствующие астрофизики.

— Не пугают. Наоборот!

Катя понимала, что играет с огнем, но ничего не могла с собой поделать.

— Знаешь, я и представить раньше не мог, что ученые, то есть женщины-ученые, могут быть такими сексуальными, — сказал Доминик. — А теперь мне хоть об элементарных частицах нашептывай…

— …и что?..

— Я все равно буду возбуждаться… целуя ее в шею, пробормотал Доминик.