Они торопились, внезапно Жало поднял руку вверх и остановился.

— Впереди засада. Нас ждут. Крысьи потроха! Эх, вернусь, мало не покажется. Теперь тихо. Не сопеть! Тут рядом есть проход, приятель один мне рассказывал.

Теперь вор крался вперёд, наклонившись вперёд, и рукой вёл по стене. Женщины тихо следовали за ним. Они прошли совсем немного, когда Жало выпрямился и махнул рукой на стену.

— Лаз, нужно ползти. Я пойду первым, — едва слышно сказал он и достал верёвку, перевязал мешок и ринулся вперёд, а груз потащился следом.

Вирта, молча, толкнула Тварьку. Ползти было трудно, на карачках, интересно, во что превратится платье? Девушка тут же остановилась и закатала его до талии, укрепив узлом. Пусть мятое, но зато останется целым.

На этот раз тайный путь занял много времени, Тварьке казалось, что они двигаются уже часа два. Давно стало совсем темно, стены были земляные. Когда запахло пылью и влагой, девушка обрадовалась. Внезапно чьи-то руки подхватили ее и поставили на ноги.

— Пришли, — голос Жало раздался совсем рядом. Темнота кромешная окружала их и ничего не было видно.

— Как мы пойдём? Или будем ночевать?

— Нет, такого подарка стражникам не надо. Отойди, сейчас Вирта появится.

И правда, кряхтение начало приближаться и Вирта охнула, когда Жало её поднял.

— Идем, держитесь за руки, — скомандовал он и ухватил ладонь пленницы. — Тсс, не болтать, не хныкать!

Сначала они ломились сквозь кусты, ломая ветки и палые сучья, потом под ногами стала проминаться трава. Когда впереди появились отсветы факелов, раздались покашливание, скрип, разговоры, Тварьку прошиб холодный пот. Она ринулась в сторону, но Жало сильно дёрнул за руку и полукровка пришла в себя. Они долго и очень медленно обходили стражников в засаде, если кто и наступал сухую ветку, они замирали. Но это произошло всего пару раз.

Они выбрались на дорогу, когда начало светлеть. Неужели вся ночь пролетела?

— Куда мы теперь? — Вирта тяжело дышала.

— Вперёд. Ворота ещё не открыли, у нас пара часов. Потом отдохнём. Сейчас нужно отойти подальше от города, а то они ещё вздумают прочесать здесь. Ну? Идём?

Когда совсем рассвело, они выбрали момент, когда дорога оказалась пустой и сошли в лес. Вирта сказала, что эти полупрозрачные деревца и есть лес. Жало ругался, что здесь и заяц не спрячется. И теперь Тварька думала, какого размера это животное. Как коза? Её как-то она видела на улице, с ней тащился старик в пёстрой одежде. Тогда Шинда выбежала на улицу и спросила молоко. Ма, оказывается, очень любит свежее молочко, особенно козье, а его молочники не продают.

Когда Жало разрешил остановиться, женщины рухнули на ковёр из палой листвы. Тварька вытянулась, путь в тайном ходу с согнутой спиной и испытанное напряжение не давали расправить плечи. А теперь даже пронизывающий утренний ветерок не помешал ей смежить веки и погрузиться в сон.

Проснулась она совсем озябшей от далёкого лая собак, солнышко едва начало согревать последним теплом. Тварька встала, немного попрыгала, как Диго учил. От этого проснулся Жало, потянулся и… опять залаяли собаки. Вор вскочил.

— Тревога! Эти скоты собак спустили. Эк-ха! Через час будут здесь. Вир, поднимайся! — пнул он подругу. — Скорее! Бежать нужно! Повесят всех!

— Тут недалеко ручей должен быть, — Вирта потерла глаза кулаками и быстро поднялась. — Идем, я знаю.

Когда начало темнеть, они выбрались на дорогу. Семья, возвращающаяся с летних заработков, так сказал Жало. Вирта хромала и тяжело опиралась на Тварьку, Жало шел впереди и покрикивал на них, чтобы поторапливались. Когда вор остановился и поднял руку вверх, женщины замерли.

— Кто-то едет!

Через полчаса они тряслись в пустой телеге, которая въехала в близлежащую деревеньку когда совсем стемнело. Возница высадил их около постоялого двора и погремел по дороге к окраине.

— Стойте здесь, я быстро! — кивнул им Жало и исчез за тяжелой дверью, пахнувшей вкусной похлебкой. Тварька сглотнула, она не ела с самого утра, и пообедать не успела вчера, а вчерашний кусок хлеба на ужин уже давно переварился.

— Думает, что ему, с клеймом, позволят переночевать на конюшне, — отрешенно заметила Вирта.

— Загнули! Так дорого! Пусть сами за такое ночуют, — ворчал выскочивший из трактира Жало, а Вирта многозначительно посмотрела на Тварьку.

— Идем, поищем, где переночевать, — сообщил он и двинулся по дороге.

Ночевали они в стоге сена, забрались туда и уснули усталые, даже не поели.

Утром Тварька проснулась от громкого кукареканья петухов, она вылезла из стога и облегчилась, было еще темно. Раздалось шуршание и Вирта крикнула:

— Тварь, отойди подальше!

Тварька увидела колодец на краю поля и направилась к нему. Вирта сменила к ней отношение, снова Тварью стала называть. Полукровка достала воды, напилась, разделась, ополоснулась, потерла даже песком под мышками, и снова ополоснулась. Холодно, но тем приятнее оказалось натянуть снова теплую одежду. Она пятерней расчесала свои мягкие волосы и опять скрутила их в косичку, платок довершил дело.