– Толстой не единственная причина, почему я не хочу выходить замуж, – сказала Пандора.

– Какими бы не были причины, они не обоснованы. Я позже объясню тебе, почему ты точно хочешь замуж. Кроме того, ты необычная девушка, и должна научиться это скрывать. Ни один человек, будь то мужчина или женщина, не могут быть счастливы, если они выбиваются из общей массы.

Пандора посмотрела на не неё с недоумением.

– Да, мадам.

Хелен подозревала, что обе женщины с нетерпением ожидали жаркого спора.

Леди Бервик указала на Хелен.

– Подойди сюда.

Она повиновалась и терпеливо стояла, пока графина её разглядывала.

– Изящная манера держать себя, – сказала леди Бервик. – Скромно опущенный взгляд. Крайне прелестна. Только не будь такой застенчивой, люди обвинят тебя в высокомерии. Ты должна научиться напускать на себя надлежащий уверенный вид.

– Я постараюсь, мадам. Спасибо.

Графиня пробежалась по ней оценивающим взглядом.

– Ты обручена с загадочным мистером Уинтерборном?

Хелен слабо улыбнулась.

– Разве он загадочен, мадам?

– Для меня, да, так как лично с ним я не знакома.

– Мистер Уинтерборн деловой человек, – осторожно ответила Хелен. – У него много обязанностей, которые не оставляют ему времени на посещение светских мероприятий.

– А на привилегированные его не приглашают, так как он из торгового класса. Ты, должно быть огорчена перспективой неравного брака. Он всё же ниже тебя.

Хотя слова и задели её, она изобразила на лице бесстрастное выражение, понимая, что это была проверка.

– Мистер Уинтерборн ни в коей мере не ниже меня, мадам. Характер человека намного более важен, чем его происхождение.

– Хорошо сказано. К счастью для мистера Уинтерборна, родство с Рэвенелами позволит ему подняться настолько, что ему будет дозволен вход в приличное общество. Будем надеяться, что он окажется достойным такой привилегии.

– Надеюсь аристократическое общество будет достойно его, – подчеркнула Хелен.

Взгляд серых глаз стал пронизывающим.

– Он благороден? Его вкусы изысканы? Обладает утончёнными манерами?

– У него хорошие манеры, он умён, честен и великодушен.

– Но в нём нет изысканности? – упорствовала леди Бервик.

– Какой бы изысканности ему не хватало, он обязательно обретёт её, если захочет. Но я бы не стала просить его измениться, в нём и так достаточно качеств, которыми можно восхищаться, иначе я буду в опасности от чрезмерной гордости за него.

Леди Бервик пристально посмотрела на Хелен, её серые глаза потеплели.

– Какая удивительная девушка. Холодна, словно свежий ветерок, как говорил мой шотландский дедушка. Ты будешь растрачивать себя понапрасну рядом с валлийцем, клянусь, мы могли бы выдать тебя замуж за герцога. Однако, подобный союз, слияние богатства и хорошего происхождения, в наши дни необходим даже семьям из самых высших кругов. Мы должны благосклонно и снисходительно с этим смириться, – она поглядела на Кэтлин. – Мистер Уинтерборн понимает, как сильно ему повезло, найти такую жену?

Кэтлин улыбнулась.

– У вас будет возможность самой это решить, когда вы с ним встретитесь.

– Когда же это произойдёт?

– Я ожидаю мистера Уинтерборна и лорда Трени с минуты на минуту. Они объезжают восточный периметр поместья, чтобы осмотреть место, готовящееся под строительство железнодорожных путей и платформы. Они обещали успеть вернуться и переодеться к чаю.

Не успела Кэтлин окончить предложение, в дверях появился Девон. Он улыбнулся жене.

– И мы успели.

Они обменялись взглядами, между ними произошла целая безмолвная беседа: невысказанный вопрос, тревога и заверение, после этого Девон подошёл познакомиться с леди Бервик.

За ним следовал Рис, который был также одет в костюм для верховой еды: бриджи, сапоги и пальто из плотного шерстяного сукна.

Рис остановился рядом с Хелен и улыбнулся ей. От него пахло природой: прохладным утренним воздухом, влажной листвой и лошадьми. Как и всегда, в его дыхании чувствовался аромат мяты.

– Добрый день, – сказал он тем же мягким тоном, каким пожелал ей доброго утра, разбудив многим ранее в этот же самый день. Вспомнив их совместную ночь, Хелен почувствовала, что заливается жутким румянцем, таким, который только он мог вызывать. Это была вспышка цвета, которая распространялась сама по себе до тех пор, пока не начинало казаться, что её будто бросили в костёр.