– Пожалуйста, перестаньте, - попросила Маша.
– Это ужасно.

– Да, не стоит столь юную барышню посвящать во все мерзкие подробности той истории. А кот ко мне сам пришел. Он рыжий и усы у него очень длинные, поэтому я сразу и вспомнил про нашего кузнеца.

– А вы дедушка здесь давно живете?
– спросил Сергей.

– Да давненько уж.

– А вы Людмилу Прокопьевну Селиванову знали?

– Конечно, - хмыкнул дед.
– Мы с ней частенько последнее время друг к другу заходили. Замечательная была женщина.

– Да, - вздохнул Сергей.

– А тебе она кто?
– поинтересовался оживившийся старичок.

– Прабабушка.

– А, - протянул дед, - понимаю.
– Хорошая у тебя машина, - дед указал посохом, который при ближайшем рассмотрении оказался небольшой сосенкой с обрубленными ветками, на "Гольф".

– Да, ничего так, старенькая только, - скромно прокомментировал похвалу деда Сергей.

– Да ты что?
– ухмыльнулся дед.
– У меня москвич семьдесят второго года.

– Да и у меня с прошлого века, - хмыкнул парень.
– Но ничего, бегает.

– Это хорошо. А в моем-то и бензина уж нет. Дашь порулить?

– Что?
– не понял Сергей.

– Шучу, - закашлял старик, - шучу. Вот мы и пришли.

Он открыл калитку из штакетника и вошел первым. Узкая дорожка, вымощенная красным глиняным кирпичом, по обе стороны была окружена высокими кустами сорняков. Покосившийся дом стоял метрах в десяти от забора. Его скрывала сплошная стена запущенных и неухоженных деревьев. Около дома, слева от дорожки, был дощатый сарай, сколоченный, как попало, из досок разных размеров и с большими щелями между ними. Проходя мимо, старик ловким движением прикрыл распахнутую дверцу, что-то пробурчав себе поднос. Потом он поставил свой посох у стены дома и, чуть кряхтя, поднялся по трем просевшим ступеням. Ухватившись обеими руками за ручку входной двери, он навалился на нее. Та нехотя, но поддалась старику.

– Заходите, - пригласил старик чуть заметным жестом руки.
– Тут темно, будьте осторожнее. Света нет уже три недели. Наверное, провода бурей оборвало, - с этими словами дед скрылся в темноте своего старого дома.

– Что-то мне не по себе, - прошептала Маша.

– Да?
– Сергей сделал вид, будто удивился.
– А мне кажется он милый старикашка, и мы должны уделить ему полчаса нашего времени.

– Это ты меня передразниваешь?

– Что ты?! Просто он тут совсем один, - сказал Сергей и вошел вслед за стариком.
– Пошли, - шикнул он из темноты.

Маше ничего не оставалось, как последовать за своим парнем в темноту. Он подождал ее в тамбуре и протянул руку. Со света ее глаза ничего не видели, и Маше стало страшно. К ней подкрался тот самый страх, родом из детства. Она шла, полностью доверившись Сергею. К счастью это слепое состояние длилось не долго. Очень быстро впереди появилась узкая полоска тусклого света, она становилась все шире, и страх отступил. Ребята попали в мрачную прихожую. На стенах были наклеены синие, посеревшие от времени и пыли клеенчатые обои, кое-где уже изрядно отошедшие от стены.

– Проходите, не стойте у порога, - раздался скрежещущий голос.
– Обувь снимайте. Можете тапочки одеть, они внизу на полочке.

Маша брезгливо огляделась. У старика было не то чтобы не убрано, а откровенно грязно. Сергей присел, чтобы выбрать тапки. Он немало был удивлен, что среди серых и синих тапочек было большое количество розовых и зеленых. Но все они были покрыты толстым слоем пыли, некоторые были в непонятных черных пятнах чего-то засохшего.

– Сережа, можно я не буду тапочки обувать и обувь снимать?
– прижав руки к груди, спросила Маша.

– Думаю, что да, - ответил Сергей.
– Я, наверное, тоже останусь в обуви. Мне кажется, что так даже чище будет.

Маша кивнула, и ребята, взявшись за руки, прошли из прихожей в комнату. Это было квадратное помещение, окна из которого выходили на дорогу. Но свет едва пробивался через них, путаясь в ветвях деревьев растущих перед домом и в рваных серых тюлях, свисающих на окна. У стены стоял старенький диван, застеленный видавшим виды зеленым пледом. Напротив него стоял журнальный столик на невысоких ножках. Стеклянная столешница из-за разводов и пятен не выглядела прозрачной, максимум - матовой. В углу накрытый вязаной салфеткой стоял телевизор с выпуклым кинескопом, и, уже привычным взгляду, толстым слоем пыли на нем. На полу валялись три сине-красных дорожки, из под которых выглядывали некогда покрашенные, а сейчас облупленные, доски.

– Я даже ни к чему притрагиваться не хочу, - тихо прошептала Маша.

– Сейчас он нам еще чай принесет, - подмигнул ей Сергей.
– Не пей.

Маша сделала такое лицо, будто ее сейчас вырвет. Спустя мгновение из проема, завешенного грязной длинной тряпкой, вышел дед, в его руках был чайник и подставка. Он неаккуратно бросил подставку на стол и водрузил на нее чайник.

– Сейчас я кружки принесу, - словно приглашая усаживаться, произнес старик.

Когда он исчез в проеме, Маша присела на корточки возле чайника, чтобы рассмотреть его вблизи.