С каждым словом Саурона из меня словно уходила жизненная сила. Весь мой план летел к чертям. Хотя…

– А какая разница? Я и до этого момента от моба мало чем отличался.

– Разница в том, глупый моб, что мобу рация не положена. Ты не сможешь больше разговаривать с игроками. На экранах компьютеров они могут видеть твой танк, но если ты вылезешь помахать им руками - никто ничего не заметит: игра не рассчитана на отображение в бою человеческих фигур. Ты теперь не только невидим, но и неслышим для обычных игроков.

– Врёшь, гад! Нельзя превратить человека в моба! Такое не могло быть предусмотрено правилами. Ты блефуешь!

– Да что мне какие-то правила?
– презрительно спросил он.
– Я сам себе правила устанавливаю. И меняю, если они меня перестают устраивать.

И я поверил ему. Потому, что так тупо врать никакого смысла не было. Ближайший бой вскрыл бы дешёвый обман. И это означало, что мой гениальный план летел в тартарары. Да что там - рушились вообще все мои надежды на освобождение!

– Не делай этого!
– взмолился я.
– Я готов на все твои условия!

– Да?
– усмехнулся он.
– Вообще, я не даю тупым ментам второго шанса, но ты мне чем-то нравишься. Я вижу, рядом с тобой сидит кто-то из твоего экипажа. Убей его. Я хочу это видеть. И тогда я подумаю, что для тебя можно сделать.

Я шёпотом выругался и обессиленно повис на скамейке.

– Не понял тебя, Лом, - сказал Саурон.
– И почти не вижу теперь. Надеюсь, ты там ползёшь к своему боевому товарищу, чтобы укусить его за горло.

– Слушай меня внимательно, Саурон, - сказал я громко.

– Я прямо заинтригован, - с интересом сказал Саурон.
– Весь превратился во внимание и даже блокнотик для записи подготовил.

И я сказал ему всё, что накопилось внутри с того момента, как впервые очнулся в боевой рубке самоходки. Наверное, ещё никогда в жизни я не был столь изобретателен на оскорбительные эпитеты, щедро усыпанные нецензурными выражениями. Саурон молчал.

– Надеюсь, - сказал я, выговорившись и устало переводя дыхание, - это было не слишком грубо.

– Нет, ментяра, ты впечатлил меня своей деликатностью, - вежливо сказал Саурон, но по ноткам в его голосе было слышно, что он раздражён. Вот теперь можно было со спокойной душой отправляться в родной ангар.
– И думаю, у тебя не осталось сомнений, как пройдёт остаток твоих дней. Благо, и остаток тот уже невелик.

– Смешное предсказуемое чмо, - сказал я, чуть не теряя сознание от усталости и боли.
– Ума у тебя, как у радиатора отопления. Бойся, скоро в твою вонючую квартирку осторожно постучит тараном отряд СОБРа.

– Бегемот, удави его, - с нескрываемой злобой сказал Саурон.

К моему удивлению, из открытого люка антитанка начал выбираться человек в комбинезоне и шлемофоне. Двигался он медленно и скованно, точно был болен или пьян. Оказавшись на земле, он сгорбился, и опустив голову так, что лица его было не разглядеть, побрёл к остаткам нашего бронетранспортёра.

– А вот Бегемот не стал отрезать дорогу к своему будущему, и задушил своего механика, - сказал Саурон.
– И не единожды, верно, Беги?

– Двадцать три раза, - тихо прошелестел в наушниках новый голос.

Я внутренне содрогнулся. Так мог бы говорить мертвец, поднятый неведомой злой силой из могилы.

– И не только механика, - продолжал Саурон.
– Сколько раз ты задушил своего наводчика?

– Пятнадцать, - прошелестело в наушниках.

– Эх, а сколько ещё славных дел совершил мой верный помощник Бегемот!
– провозгласил Саурон.
– Ну, что Лом, теперь боишься? Или ещё не вкурил, зачем к тебе идёт мой верный человек?

Я молчал. Бегемот подошёл к обломкам нашей машины и начал медленно забираться на остов двигателя. В его монотонных движениях сквозила чудовищная усталость и полное безразличие ко всему. И в этот момент мне действительно стало страшно - я вдруг отчётливо осознал, что передо мной сейчас появится одна из жертв Саурона. Которую я должен был спасти, а вместо этого сам попал в ловушку.

Он поднялся на краю куска исковерканного железа, в который превратился наш бронетранспортёр, но продолжал смотреть вниз так, что я не мог видеть его лица.