– Открути ему башку, Бегемот!
– жестко приказал Саурон.

Сгорбленная фигура неуверенно качнулась вперёд, сделала маленький шаг и снова замерла.

– Бегемот!!

– Я не могу, - прошелестело в наушниках.

– Что?!
– возмутился Саурон.
– Ты забыл, что у тебя на кону?

– Но ведь он не бот. Он - настоящий.

– Значит, пришло время удавить настоящего, - тоном не терпящим возражений, сказал Саурон.
– Какая разница? Зато скоро Бегемот откроет глаза и увидит склонившихся над его постелью жену и детей. И на несколько дней забудет про стекающий по коже металл. Ну?!

Сгорбленная фигура сделала ещё пару шагов и нависла надо мной. Я смотрел в измученное землистого цвета лицо, вроде бы нарисованного, но очевидно, вполне живого, игрока и буквально каждым нервом чувствовал, как внутри меня вскипает леденящими пузырями холодная ненависть.

– Прости, - едва шевеля губами пробормотал Бегемот.
– Но он обещал…

– Я ничего тебе не обещал, - тут же сказал Саурон.
– Но я подумаю, если ты будешь полностью мне послушен. Долго ещё ждать?

Бегемот медлил. Его сгорбленное тело сотрясала крупная дрожь, а по лицу бежали то ли слёзы, то ли капли пота.

– Что же ты, Саурон, за мразь-то такая?
– сказал я, звенящим от бешенства голосом.

– Командир, - тихо прошептал Серпилин.

Я скосил глаза на своего наводчика. Под его рукой виднелся знакомый зелёный ящик.

– Бегемот!
– рявкнул Саурон.

Бегемот дёрнулся, точно от удара и начал медленно наклоняться вперёд, . Руки его продолжали висеть, как плети, а лицо исказилось, словно его самого уже кто-то душил.

– Ничего парень, - сказал я ему.
– Мы тебе сейчас поможем.

И завалившись на бок, запустил обе руки в ящик с гранатами. С другой стороны там уже вовсю шарили руки Серпилина. И когда мы разом показали Бегемоту с десяток колец, Саурон злобно сказал:

– Мог бы хоть машину так близко не ставить, придурок.

Когда взрыв ящика гранат разметал остатки нашего бронетранспортёра, вместе со мной, Серпилиным и Бегемотом, я самым странным образом не рухнул, как обычно в темноту, а продолжал ещё несколько секунд с ненавистью смотреть на обездвиженный антитанк и медленно расползающуюся чёрным туманом, машину Саурона.

– Электроэнцефалограмма Ломушкина не похожа на кривые, характерные для человека в коме. И это общая черта всех жертв "геймерской комы". Их мозг работает. Не так, как у здорового человека, но несомненно работает.

Абрамов внимательно посмотрел в глаза полковнику Комарову, стоящему по другую сторону от кровати, на которой покоилось тело Ломушкина, и кивнул в сторону медицинского монитора, изобилующего столбиками цифр, собранными в таблицы.

– А это значит, что "геймерская кома", в общем, и не кома вовсе, в традиционном понимании. Мозг продолжает трудиться, словно человек живёт обычной жизнью, только периоды бодрствования намного короче, а главное - не обладают постоянной периодичностью. Если записать данные мозга у тебя или, например, Оксаны Олеговны, то мы увидим в среднем, примерно, шестнадцать часов большей активности и восемь - меньшей, соответствующей периоду сна.

Услышав своё имя, программист оторвалась от своего ноутбука, на котором что-то набирала, и вопросительно посмотрела на Абрамова.

– А мозг Ломушкина может более активно работать, например, двадцать минут, а потом на пять часов уйти в "сон". А может работать час, а потом отдыхать отдыхать - минуту. Никакой закономерности я пока выявить не могу. И, судя по первым данным, что снимают для меня коллеги, это - общая характерная черта "геймерской комы", а не случайность.

– И какой вывод из этого можно сделать?
– спросил Комаров.

– Пока - никакого. К работе подключились коллеги из столичных клиник, двух пациентов готовят к изучению всеми доступными методами по полной программе. Вот когда данные будут собраны и проанализированы, возможно, найдется лекарство против этого недуга, в том числе, и для твоего племянника.

– Ты смотри, какая ирония судьбы, - сказал Комаров, качая головой.
– Хулиганы пытались посмеяться: мол, даже в коме наш сотрудник играет, а он и правда чем-то занят, а не просто в отключке. А может, парень там расследование продолжает вести!

– Я не исключаю, кстати, что Ломушкин и правда может как бы... "играть". Ну, в каком-то абстрактном смысле, конечно. Он же задание твоё выполнял, игры настраивал - может и зациклился мозг на игровом процессе. Интересная, конечно, версия, да и тема очень глубокая.