– - Слева идет Юккаго, справа его брат. Они встретили нас еще у плантации.

Я посмотрел направо, но не увидел ничего, кроме деревьев, да и слева были только шершавые стволы, опутанные сетью лиан. Мне показалось, что Илка смеется.

– - Ты не представишь им меня?..

Бараноед кыркнул и соскочил с моих плеч: на тропе возник­ли два серо-зеленых силуэта! Огромные глаза, полуприкрытые складками век -- единственное, что выделялось на пегом, лосня­щемся лице, да еще узкая белесая полоса на том месте, где дол­жен быть рот.

– - Здрасьте, -- сказал я, глупо улыбаясь.

Онды исчезли так же беззвучно, как и появились. Раствори­лись среди зелени.

– - Ты их не зови больше, -- с упреком сказала Илка.
– - Им и так днем тяжеловато, а ты их еще и на свет вытащил!

Кыр очень недоблестно жался к моим ногам и тихо ворчал.

– - Не шуми, -- успокоила его Илка, -- они таких, как ты, не едят.

ххх

Под конец все развивалось в легком тумане: куда идти и зачем идти -- абсолютно бессмысленные вопросы. Онды идут ря­дом -- совершенно естественно, лезем куда-то под землю -- так и должно быть, вскрытый контейнер с "дээсом" -- скучная обыден­ность. Зато мягкие прокладки из контейнера -- сказка.

43

Ватиш зарылся в прокладки и уснул мгновенно. Кыр растерян­но побродил вокруг пилота, воровато огляделся, пригнулся и по­чти ползком отправился за Илкой.

Подземный тоннель тянулся еще добрых километра полтора и окончился люком, к которому вела лестница с узкими металличес­кими ступенями.

Илка взбежала по ступеням, и люк послушно открылся перед ней, но захлопнулся перед самым носом Кыра. Бараноед сердито фыркнул, царапнул лапой препятствие, сунул нос в щелку, принюхался. Ничего даже отдаленно напоминающего запах синтетической баранины, однако явно тянет чем-то вкусным. Кыр секунду по­колебался, а потом приступил к люку.

Илка прошла через лабораторию Василя Норина -- отсек не имел прямого сообщения с внешним миром, кроме потайного хода, -- и поднялась в оранжерею.

Окна, уставленные абаалем почти полностью укрылись за стеной желтой листвы, буйно стремящейся к свету. Казалось, мясистые стебли вот-вот вырвутся из своих вазонов и ринуться навстречу свободе. Оранжевая бахрома изрядно посветлела, со­вершенно слившись с общим фоном, зато зубчики ее вытянулись и теперь походили на множество жадных щупалец.

Илка напоила водой окаменевшую почву, выдернула затеса­вшегося к лабораторным растениям паразита, открыла прихлопнутую ветром створку окна.

Василь часто уходил в дальние экспедиции, не особенно за­ботясь о брошенной оранжерее -- абааль обычно неплохо справлял­ся сам. В девяти случаях из десяти окрепшие, подкормленные удобрением дикари, просто вываливались в окна и, подхваченные ветром, пускались в новые странствия.

Василя всегда удивляла способность абааля поглощать неве­роятное количество питательных веществ для того лишь, чтобы оказаться съеденным в зимнюю бескормицу и иметь возможность заслать семена в новые земли. Взрослые растения путешествовали в поисках лучших мест для созревания, а семена -- для выживания. Что значила для них небольшая остановка под гостеприимной крышей? Подкормились, передохнули, отправились дальше, а про­водит хозяин или нет -- дело его.

Илка обошла комнату, смахивая осевшую толстым слоем пыль, подобрала и поставила в нишу брошенного на полу почтовика, се­кунду постояла перед ведущей в холл лестницей, но спускаться не стала.

"Какая жуткая здесь тишина. Такой тишины не было никогда. Повисла в воздухе тяжелая, как гнилой туман. Странно, Василь на базе засиживался не часто, но тишина пустого жилья никогда не бывала мертвой... как сейчас. Разве человеческое дыхание может согревать на расстоянии? Но ведь ничего не изменилось, все осталось по-прежнему. Ни одна пылинка не сдвинулась с мес­та оттого, что человека не стало. Искорка погасла и никто этого не заметил? Зачем он всегда торопился, часто рисковал, зачем? Тепло руки исчезло вместе с нею. Ледок хочет вытравить даже память..."

Странный звук привлек Илкино внимание, она обернулась и увидела Кыра, с большим аппетитом поглощавшего абааль! Поняв, что обнаружен, бараноед откусил целый стебель и с добычей в зубах пустился наутек.

Дар проснулся от внушительного толчка и спросонья попытал­ся зарыться в прокладки, но ему не дали:

– - Ватиш, ваше животное уничтожило уникальный образец абааля!

Хмурый Ватиш протер глаза и посмотрел на безмятежную мор­ду Кыра:

– - Мне казалось, вы любите животных?

– - Но не тех, которые прогрызают дыры в металлических лю­ках!

– - Кыр не прогрызает дыр, -- возразил Ватиш, -- он прокапы­вает их коготками, впрочем, он будет наказан. Кыр, иди сюда!

Бараноед подбежал, не выпуская из зубов пучка желтых листьев.

– - Дай сюда, изверг!

Ватиш забрал остатки абааля и разделил пополам:

– - Сколько раз я учил тебя не быть жадным?!

– - Кырь, -- ответил бараноед и проглотил свою половину.

– - Хочешь?
– - предложил Даруа, Илка мотнула головой.
– - Тог­да я доем, чтобы добро не переводить.