Но есть один участок, обнесённый не отвесным забором, а изящной оградкой – не для защиты, а для красоты. По ограде плетутся розы, а крыльцо украшено большим количеством подвесных цветочных горшков. И этот участок напоминает вам о мире, где говорят на превосходном языке, где никто никого не боится и где никому ни от кого нечего скрывать. Такой дом принадлежит семье из двух женщин: Софии и её мамы Елены.

В тот день через дорогу от дома, прямо на проезжей обочине, припарковался статусный "американец". Внутри него с водительского места контролировал подъезд к дому тридцатидвухлетний мужчина в тёмно-сером костюме и белой рубашке без галстука – ИГОРЬ. На бортовой панели был смонтирован знак его профессиональных достижений: золотистая подкова хвостиками вверх с подписью под ней "Трейдер года. Мистер Успех" на лакированной дощечке из красной древесины. Ожидая прибытия хозяев, Игорь говорил по телефону:

– Всё покупайте!.. Покупайте!.. Ты меня плохо слышишь? Сейчас котировки вверх метнутся, профукаешь момент – компенсируешь потери из собственного кармана. Покупайте, я сказал!.. Да, покупайте.

В этот момент к калитке подъехала красная "немка", и Игорю пришлось закруглиться:

– Всё, – бухнул он в трубку, и принялся с волнением следить за Софией и её мамой, которые вышли из машины, хлопнули дверьми, достали чемодан и, заливисто смеясь, направились в дом.

На Софии были надеты большие тёмные очки и прежняя футболка "I Love Venezia" с большим красным сердцем. Рыжая сумочка висела на плече.

– Ха-ха-ха, – заходилась Мама, – это было потрясающе! А кретино-идиото, кстати, оказался очень даже ничего таким – ты не находишь?

– Мама, пожалуйста! – умоляла София, хохоча. – Мне было так стыдно! Мадонна, как мне было стыдно.

– Да брось. Стыдно, это когда на вопрос виновника ДТП "Каско у вас или осаго?" твоя дочь краснеет и отвечает "Не замужем". Вот, где стыдно так стыдно.

Так, закидывая головы от смеха, Мама и София поднялись на крыльцо.

– Мам, я была не слишком груба-то хоть? – с надеждой приспустила София тёмные линзы.

– Милая, ты была сама учтивость. Твоё "Увидимся в суде" прозвучало, как согласие варить ему борщи все оставшиеся годы…

Игорь понял, что настал его выход и потянулся рукой на заднее сиденье, где ждал Софию пышный, но до пошлости безвкусный букет из какого-то огромного количества роз.

Обе женщины по-прежнему веселились. Мама открыла дверь в дом, а дочь убрала с лица очки и приготовившись войти:

– Но выглядела-то я хоть не очень полной дурой?

Мама застыла вполоборота на пороге с лицом, освещённым идеей:

– Дочь! А поехали купаться! Смоем твой позор глинистыми водами подмосковного озера!

Мама снова зашлась смехом и так и вошла в дом, звонко хохоча и потрясая головой от веселья. София тоже смеялась, но сквозь её смех уже пробивались расстроенные чувства за созданное о себе впечатление у столь приятного "кретино-идиото". Она тоже зашла в дом и уже закрывала за собой дверь, развернувшись к проёму, но дверь не поддавалась – её заблокировала чья-то нога в чёрном кожаном ботинке. София подняла глаза и чуть не наткнулась лицом на кудрявую розовую подушку, за которой светился радостный Игорь.

Девушка оторопела от встречи с нежеланным гостем. Игорь же, добившись от неё пусть такого, но внимания, убрал ногу, вытянулся, как на параде, крякнул и одёрнул пиджак. Он попытался улыбнуться и даже улыбнулся, но София хладнокровно захлопнула дверь прямо перед его улыбкой.

Холл и весь первый этаж дома представляли собой просторное помещение, залитое светом из больших окон. Деревенская утварь, мебель "под старину", на полу в продуманной беспорядочности были расстелены яркие половики. Мама уже хлопотала: расправляла и приглаживая ладонями скатерть на большом столе, в центре которого стояла большая ваза с фруктами. София хлопнула дверью – Мама сделала замечание:

– Милая, не хлопай, пожалуйста, дверью.

Милая сбросила с плеча сумку на диван, возле которого уже развалился её красный чемоданчик. Она взяла его за ручку, задумчиво поколебала туда-сюда, потянулась к молнии, но остановилась.

– Мам, а где мой купальник, который я оставляла?

Мама в этот момент выносила и ставила на стол свежий, румяный и ещё пышущий жаром брусничный пирог.

– Там, где ты его оставляла.

София села на диван, сложив руки на коленях и с пониманием протянула:

– А-аа.

Она повернула голову к музыкальному центру у стены – её палец нажал кнопку, и в дом наполнился "Феличитой"23…

Как ни удивительно, но под оптимистичные ритмы именно этой песни крутились автомобильные колёса корейской машины, продолжавшей движение к аэропорту. В салоне звучала "Felicit`a", а девушка в шортиках и гетрах читала русско-итальянский разговорник – с грубейшим акцентом, по слогам:

– Ио п'aрло м'oльто б'eнэ литальяно! – Довольная собой она подняла задорную мордашку. – Б'eнэ!.. Знаешь, как переводится? – спросила она у Романа, болтающего с итальянцами без посредников. – Йа говорью по-итальянски очень корощо! – Девушка улыбнулась и заёрзала попкой. – Давай, повторяй за мной: "Феличита! Ля-ля-ля-ля-ааа-ля, ля-ля-ля-ля-ааа-ля… "