Керн поймал себя на том, что в глубине души он очень хорошо понимает этого Ахтырова.

– - Со всем этим отребьем нам придётся иметь дело уже в самом ближайшем будущем, -- сказал Кристаллов, подводя итог своим объяснениям, -- и прежде всего это касается вас, товарищ Керн. Судьба, не раз уже избиравшая для революции Лион и Париж, Крым и Петроград, Корею и Кубу, ныне уготовила роль очага восстания нашему Тетеринскому району. Мы должны быть готовыми не посрамить эту миссию!

Аплодисменты после этих слов превратились в настоящую овацию.

– - А теперь поговорим по вопросам внутренней безопасности, -- предложила товарищ Жанна.
– - Я сформулирую, если можно.

Олег Кристаллов, ещё восхищённый и расслабленный овацией в свою честь, кивнул в знак согласия.

Товарищ Жанна встала и весьма ёмким языком изложила ситуацию.

За последний год коммуну покинуло разными способами множество её членов. Зимой людей останавливало от ухода отсутствие тёплой одежды и средств для добычи огня, а также то, что беглецов легко было выследить по следам на снегу и притащить обратно. С наступлением весенних оттепелей проблема становилась всё более серьёзной. Если в позапрошлом и даже в прошлом году массового бегства можно было не бояться, поскольку люди предпочитали бесплатную кормёжку и крышу над головой превратностям жизни в поражённом мировой войной "свободном обществе", то теперь ситуация изменялась на глазах. Несмотря на все усилия администрации, из внешнего мира в трудовую коммуну проникали слухи о каких-то начинающихся глобальных преобразованиях, о создании на уцелевших территориях нового международного альянса, о возрождении производства. Это заставляло "средний класс" -- силу, до войны ориентированную прежде всего на потребление товаров и на осуществление мелких административных функций, -- серьёзно беспокоиться в ожидании лучшей доли, которую они могли бы легко упустить, сиднем сидя в коммуне. Нарастал гражданский протест -- явление, неслыханное в предыдущие два года существования организации. Окрылённые величием масштабных идей полного преобразования мира, члены администрации игнорировали поначалу эту волну меняющегося настроения. Возможно, момент был упущен. Люди начали волноваться и бунтовать. Дошло до того, что в марте месяце множество наиболее активных возмутителей спокойствия сидело по баракам, окна которых предусмотрительно были забаррикадированы снаружи. Оставшись на голодном пайке, без дров и без бани, часть нарушителей режима пошла на мировую, приняв требования администрации; однако теперь, когда снег уже почти растаял и по ночам температура не всегда падала ниже нуля, несознательное население вновь становилось всё наглее и наглее. Многие убегали к куркулям или к бандиту Ахтырову. Жители коммуны устраивали митинги протеста. В один из таких митингов ворвался как-то Лантанов с плёткой, охаживая отребье направо и налево; однако у него не только отобрали плётку, но и засветили ему кулаком в глаз. С тех пор Юрий серьёзно недомогает по нервной части и стал активным сторонником самых жестоких усмирительных мер. Население болтает что попало, не выходит на работы и регулярно угрожает послать депутации к городским или даже областным властям -- за помощью в борьбе против носителей светлой идеи. Но хуже всего то, что пора начинать уже посевную, если верить старинным церковным календарям для крестьян, а эти возмутительные тунеядцы саботируют всю работу и орут тем временем во всю глотку о каких-то своих "неотъемлемых личных правах". Дошло до того, что драпать из коммуны начали не только организованные группы мужчин, но и одинокие молоденькие девушки.

– - Она ведь может там теперь всё что угодно сотворить, у куркулей у этих!
– - возмущалась товарищ Жанна.
– - Сексом, к примеру, заниматься начнёт! Или вообще там -- платьев накупит!

Олег Кристаллов смущённо хихикал в кулак при мысли о такой перспективе для беглянки.

– - Олег, это не смешно, -- обиделась товарищ Жанна.
– - Мы строим новый мир, а они трахаться будут?!

Беглецов выходило столько, что пора было устраивать перепись. Но даже эта элементарная задача выглядела слишком опасной для исполнения, с точки зрения рядовых членов администрации. Товарищ Жанна предлагала выделить отряд для осуществления силовых акций разного рода прямо из состава населения коммуны, но это выглядело слишком опасным. Население, получившее в свои руки оружие и власть, могло не ограничиться протестами и применить к администрации коммуны грубую силу. Большинство других сотрудников не согласилось с этим вариантом, и принято было другое решение: вызвать из города опытного военинструктора.

– - Вот видите, сколько у вас будет работы, товарищ Керн?
– - подвёл Олег Кристаллов своеобразный итог выступлению товарища Жанны.

Керн согласился и сказал, что он начнёт свою работу с переписи населения коммуны.

4. Население.

В блок номер один, где помещалось двести расчётных человеко-мест, Керна не вызвался сопровождать никто. Военинструктору объяснили, что в этом бараке помещаются молодые мужчины -- самая опасная и агрессивная часть "перемещённых", с которыми проблем было больше всего. Кристаллов выписал ему документы на осмотр и перепись обитателей блока. Керн предъявил эти документы часовому, стоявшему с ручным пулемётом наизготовку подле служившего блоком строения. Отворились ржавые засовы на дверях, и Керн вступил во мрак обиталища страшных "перемещённых лиц".

Воняло.

В первый миг военинструктор подумал, что попал на переоборудованный под жилище склад со стеллажами, но тотчас понял свою ошибку: всё помещение блока номер один было в беспорядке перегорожено самодельными, кое-как сбитыми трёхъярусными нарами. Десятка три худых, перекошенных фигур попрыгали с этих нар на пол, издавая стоны и неясные угрозы. Не обращая на них внимания, Керн здоровой рукой дёрнул тюфяк на ближайших нарах; бязь тюфяка поползла под пальцами от ветхости, на пол посыпались травинки и хвоя, издававшие характерный запах прелого силоса.

– - Чекист с инспекцией пожаловали, -- сказал со злобой высокий дискант из-под нар.

– - Точно, пришёл!

– - А мы ему сейчас навалим -- и уйдёт!

– - Где-то кастет был. Вовка, дай кастет!

Керн демонстративно передёрнул затвор автомата. Держа автомат в одной руке за рукоятку управления огнём, прицелился в угрожающие фигуры.

– - Тра-та-та-та-та!
– - изобразил он языком.

– - А это у нас нельзя, -- ответил всё тот же дискант.
– - Это не принято. У нас тут свободное трудовое воспитание нового человека.

– - Иди-ка сюда, новый человек!
– - пригласил Керн.

– - Ему нельзя идти, -- сказал кто-то.
– - Он теперь под шконкой живёт.

– - Таковы правила, -- поддержал молодой басок.

– - Ну, тогда ты подойди. Посмотрим на твоё трудовое воспитание!

– - А ты что тут за птица, что раскомандовался?!
– - нагло спросил тот же басок.
– - Мы тут таких не знаем. А с администрацией у нас договор строгий: они нам -- пайку, мы им -- отчётность. Только они отчётность вести не умеют!

Зловещие перекошенные фигуры уныло захохотали.

– - Я умею вести отчётность, -- сказал Керн.
– - И приход, и, в особенности, расход. Так что, ребята, время собирать камни!

– - Какие мы тебе ребята? Мы -- перемещённые лица!

– - И требуем уважения к нашим правам, -- добавил дискант.

– - Вы имеете право молчать, -- согласился с ним Керн.
– - Вы имеете право оставаться под шконкой. Слушайте, вы мне все уже надоели. Кто тут у вас за старшего?!

Фигуры молча переглянулись.