В кабинете вновь захлопали. На этот раз аплодисментов было куда больше.

Керн сидел, озабоченно прислушиваясь к своему состоянию. Его психика, чутко реагировавшая на окружающий мир, подверглась в последние сутки суровому испытанию; только привычка размышлять и сопоставлять спасала его пока что от истерического мировосприятия. И всё же его серьёзно беспокоила та нервозная весёлость, которая охватывала его всё больше и больше -- должно быть, как своего рода реакция на творящуюся вокруг нелепость. Нелепость с кровавым душком. Впрочем, такой ли уж он кровавый? Все говорят, что Бенедиктов мёртв, но никто не хочет представить тому свидетельств. Возможно, Бенедиктов просто сбежал. Керн наверняка бы сбежал на его месте. Или это всё какая-то дьявольская инсценировка, издевательски проработанная проверочная ситуация. В конце концов, если эти люди с их пафосными речами так безнадёжно глупы и злы, почему "население" трудовой коммуны до сих пор терпит их? Почему все не разбежались отсюда, не устроили переворот или, в конце концов, не нажаловались по инстанциям -- тому же рабочему комитету, например?! Керн серьёзно сомневался в том, что спирали Бруно и колючая проволока могут удержать в повиновении массу людей, в общем-то здоровых, не доведённых до истощения и не сознающих за собой никакой особой вины. Да и виденные им жители коммуны говорили об администрации как минимум со злобой. Впрочем, это была злоба обречённых... Сумасшедший дом какой-то! Керн яростно сжал больную ладонь -- уголки ногтей впились в кожу. Это немного помогло, и Керн стал слушать дальше.

Олег Кристаллов вкратце обрисовывал ситуацию.

– - Внешнеполитическое положение нашей коммуны, -- говорил он, -- скверное до крайности. Вокруг везде куркули, в соседнем районе -- тоже куркули, в городе -- разложение и всеобщее презрение к идеалам. Но наша Красная Зона тем и отличается от Периферии, что мы не привыкли сидеть сложа руки. Нашим рукам мы всегда найдём занятие, товарищи! И вот сегодня, готовясь к великому празднику, мы должны утвердить список первоочередных задач и мер, чтобы идея Красной Зоны в нашем районе показала себя с самой триумфальной стороны!

Снова зааплодировали.

– - Наша основная задача есть задача дисциплины, -- сообщил товарищ Олег.
– - С дисциплиной у нас плохо до крайности. Никакие усилия не могут помочь нам поднять сознательность населения. А раз нет дисциплинированной сознательности, значит, для создания дисциплины придётся сознательно прибегнуть к террору несознательного, недисциплинированного элемента. Эта мера вынужденная, временная и необходимая. Я правильно, товарищи, говорю?!

– - Правильно, -- сказал Юрий Лантанов.

Керн ожидал аплодисментов, но на этот раз никто не хлопал. Все сидели тихо, грустно шевеля лицевыми мускулами, точно раздавленные тараканы на стене. Один лишь Юрий выражал горячий энтузиазм. Он ежесекундно стрелял торжествующим взглядом то в товарища Олега, то в Керна, то в собравшихся. Прядь мягких белых волос сбилась ему на глаза, и он всё время откидывал её нервным жестом раздражённого триумфатора.

– - Террор необходим, -- раздражённым голосом сказала женщина с мужеподобным лицом.
– - Мы уже убедились, что наш средний класс не понимает других методов управления, кроме террора. Но для осуществления террора необходима стальная воля, а также готовность отвечать перед своими товарищами, перед историей, перед всей Красной Зоной. Кто из нас готов на такую ответственность?!

– - Я, -- сказал Лантанов.

– - Ты не готов, Юрий, и ты это знаешь. Тебе одно дело -- наказывать истопника, холуйскую душонку, а как тебе в морду двинули, так ты три дня лежал и плакал, помнишь?!

Лантанов собрался вызвериться в ответ, но вмешался товарищ Олег.

– - Никто из нас не совершенен, -- сказал он примирительно.
– - Конечно, с товарищем Юрием в тот раз обошлись несправедливо, но это дало ему много поводов работать над собой, совершенствоваться. А что до ответственных товарищей -- это больше не проблема. По нашему требованию городская рабочая организация прислала нам прекрасного, опытного товарища. Прошу вас встать, товарищ Керн!

Керн поднялся.

– - Это наш новый военинструктор, -- объяснил товарищ Олег, -- думаю, многие из вас уже успели с ним познакомиться. Человек он смелый, ответственный, надёжный. Вот ему мы и поручим организацию всяческих силовых мер -- сперва здесь, в трудовой коммуне, а потом и против куркулей.

– - Но он, как я понимаю, будет при этом считаться представителем городской организации, а не администрации трудовой коммуны?
– - спросила женщина с мужеподобным лицом.

– - Совершенно верно, товарищ Жанна, -- кивнул Олег Кристаллов.
– - Товарищ Керн должен рассматриваться как прикомандированный специалист. К администрации он не имеет прямого отношения, хотя и подчиняется нашим инструкциям и требованиям.

– - Отлично, -- ответила женщина.
– - Именно так и нужно.

– - А почему он тогда питается в столовой администрации? И пользуется нашей конюшней?
– - возмущённо спросил длинный, худощавый субъект, сидевший у дверей.

В кабинете загалдели.

Товарищ Олег поднял руку кверху.

– - А что, вы хотите, чтобы он жил здесь на общем положении?!
– - спросил он.

– - Это было бы разумно, -- согласился худощавый.

– - Мне так не кажется. Товарищ Керн приехал сюда выполнять ответственную, важную и сложную работу.

– - И грязную, -- заметила вдруг с места Наталья Крестьянка.

– - И грязную порой, -- согласился товарищ Олег.
– - А что поделать? Наши руки, слава богу, чисты, но кто-то должен ведь брать на себя и труд возиться с грязью! Я считаю, что с этой точки зрения задачи товарища Керна заслуживают уважения.

– - Всё равно. Сидеть в одной столовой с палачом -- это, простите, мерзко!
– - возмутился худощавый.
– - Я думаю, его нужно изолировать. Само его присутствие будет подрывать дух нашего коллектива, спаянного в первую очередь самыми высокими идеалами!