– - Если бы не эти ваши постоянные упоминания о зверствах большевиков, я бы верил вашему рассказу больше, -- заметил Керн.
– - Я немножко знаю историю не по Солженицыну. А так, простите, я склонен делить все ваши рассказы и ужасы как минимум на четыре.

– - А ты сам большевик потому что, -- сказал Бенедиктов зло и как-то особенно весело.
– - Ты на себя посмотри. Ты же и есть большевик. Только наивный ещё, маленький. Власть тебе над людишками в ручки только-только плыть начинает... Вот я сейчас с тобой треплюсь, а через час ты будешь измышлять, как меня прикончить половчее, чтоб не мучать без нужды. Это потому, что в тебе совесть ещё не вся выветрилась. Я тут таких видал. А поваришься три недельки -- и готов, ещё один комиссарчик на свет народился! Эх, об одном жалею -- не выжгли мы ваш весь сучий род в девяностые!

– - Опять истерика, Бенедиктов, -- недовольно сказал Керн.

– - А что, мне плясать прикажешь?! Ты меня скоро кончать будешь, а я тут сижу с тобой, как с человеком! Да я бы... я бы!..

– - Успокойтесь и придите в себя, -- приказал ему Керн.
– - Продолжим чуть позже.

Он повернулся и вышел из камеры, захлопнув дверь за собой.

У выхода из арестантского блока Керна ждал Юрий.

– - Ну что, как вам этот субчик?

– - Спившийся интеллигент, на которого дурно действовал своими романами Андрей Платонов. Дядьку надо лечить в дурдоме, -- ответил Керн уверенным голосом, думая между тем о своём.
– - По-моему, он тронулся от житейских переживаний.

– - Да нет, он становится опасен, -- ответил Юрий, разглядывая звёзды.
– - Знаете, у него появилась какая-то уверенность. Сегодня, назначая его на работы в наш жилой сектор, дежурный комендант был твёрдо уверен, что Бенедиктов выкинет какую-нибудь гадость. Приезд нового человека, знаете ли, такой повод! Я, честно говоря, тоже был уверен, что он либо разведёт агитацию, либо попробует с вами расправиться. Хотелось поближе посмотреть в такой обстановке на него и на вас.

– - Так это была ваша провокация?!
– - возмутился Керн.

– - Считайте это испытанием твёрдости духа.

– - Но он мог меня, к примеру, убить или изувечить!

– - Во-первых, лучше вас, чем кого-нибудь из нас. В конечном итоге, незаменимых специалистов у нас нет, а по первому нашему требованию городская рабочая организация вышлет нам нового военинструктора. Ваши раны или ваш труп послужили бы к тому прекрасным стимулом, лишний раз демонстрируя всю опасность создавшейся обстановки.
– - Юрий улыбнулся с неожиданной мечтательностью.
– - Да нам и не нужен был бы военинструктор, который не умеет постоять за себя в сложной ситуации. Время сейчас жёсткое, лишние люди, не соответствующие своим обязанностям, человечеству больше не нужны. Так что не вздумайте обижаться! Ну и во-вторых, я был рядом, сидел, можно сказать, в засаде, и появился сразу же, как только разговор у вас пошёл на повышенных тонах. Я был готов прийти к вам на помощь, и пришёл. Надеюсь, это отчасти извиняет наше невнимание к вам, не так ли?

– - Что этот Бенедиктов нёс про крематории?

– - Ерунду, конечно. Я же вам говорил: здесь не лагерь уничтожения, никаких лишних трупов. Он, небось, и сам уверен, что его пустят в расход сегодня ночью. Иррациональная ненависть к кому-нибудь, в его случае -- к коммунистам, это хороший способ выпустить пар. К сожалению, люди в таком состоянии становятся неуправляемыми. Он ведь уже сломался внутренне, этот Бенедиктов, и сейчас главное -- не дать ему проявить себя в отчаянных поступках, в каких-нибудь последних импульсах угасающего "эго". Бенедиктов должен суметь переступить через себя, понять, что он только материал, сырая глина в руках истории. Он ведь, в сущности, нам не враг!

– - Почему не враг?

– - Он ничего не делает, -- объяснил Юрий.
– - На действие такие, как Бенедиктов, не способны. Они только лают. Вот есть у нас другие враги, настоящие. Эти -- да, это проблема! Тут по окрестностям такие деятельные мерзавцы живут, что диву даёшься. Скоро заведут себе по чёрному джипу и будут раскатывать по местным дорогам, как хозяева жизни!

– - А для чего строили печи, о которых говорил Бенедиктов? Или вообще никаких печей не было?

– - Вагранки это. Металлолом будем переплавлять. Развивать, так сказать, собственное промышленное производство. Хватит уже, надоело в земле копаться, всё равно в Сибири зона рискованного земледелия. Сколько ни суй в землю, хрен что вырастет! Займёмся лучше тяжёлой индустрией.

– - А металлолом где будете брать?

– - На подводах из города возить будем. Чугуна много идёт сейчас.

– - И на что переплавлять?

– - Да просто -- на чугунные чушки. А их уже -- обратно в город, на заводы. Теми же подводами.

– - Не дороговато ли выйдет таскать туда-сюда чугун гужевым транспортом?

– - Коммунисты денег не считают. Если потребуется, впряжём людей, это недорого. А потом, когда развернёмся -- проложим сюда узкоколейку. Вот это будет уже настоящее дело! Согласны?

Керн механически кивнул, продолжая размышлять напряжённо о чём-то своём, сокровенном.

– - Так что с Бенедиктовым-то сделаете?
– - побеспокоил его Юрий.

– - А почему вы думаете, что я ничего ещё с ним не сделал?

– - Я опять был рядом. Не бросать же товарища в таком деликатном деле!
– - Юрий снова мечтательно улыбнулся.
– - Если хотите, могу даже помочь его побить. Партийная солидарность, скажем прямо. Или, может, хотите отпустить его?

Керн посмотрел на Юрия долгим, изучающим взглядом. Потом решительно сказал: