— Слушай, а с чего вообще капитан стукнул того человека? Как-то это на него не похоже совсем.

Дэн вздохнул и переслал котику еще один файл — звуковой. Когда Стаса увлек к барной стойке незнакомый малоприятный тип, он на всякий случай настроил сенсоры на прослушку — обсуждать дела на нетрезвую голову чревато, да и собеседник доверия не вызывал, так что стоило немного пошпионить, чтобы при необходимости вовремя вмешаться, мало ли какие аферисты втираются в доверие к честным бизнесменам. Разговор, однако, повернул в очень неожиданную сторону и закончился весьма внезапно и драматично.

— Я и сам не пойму, зачем он так. — Дэн задумчиво почесал переносицу. — У Стаса уровень агрессии никогда не был чересчур высоким, даже в состоянии опьянения. А тут… Люди часто перед тем, как перейти к обсуждению дел, говорят на личные темы. Я так и не понял до конца зачем, просто запомнил в свое время как алгоритм. Потом тот тип начал говорить такое… Стасу оно могло показаться обидным, но ведь у него никогда не было привычки бросаться на обидчиков с кулаками.

Брови Ланса поползли кверху. Он слишком привык считать Дэна старше и опытнее, привык думать, что в вопросах взаимоотношений с людьми тот разбирается куда лучше, хоть со временем они и сровнялись по уровню зрелости и социализации. Но сейчас рыжий почему-то упорно не видел того, что лежало на поверхности.

— Ты и вправду не понял? Это же из-за тебя.

Изумление Дэна казалось неподдельным.

— Из-за меня? Но тот тип явно думал, что я обычный киборг, можно было ему объяснить разницу… Хотя лучше, конечно, ничего не объяснять, а просто держаться подальше от таких субъектов.

— Ты не понимаешь, — Ланс покачал головой, — капитан в тот момент подумал о тебе. О том, что было с тобой в армии. Знаешь, когда маэстро Гальвани привел меня к пластическому хирургу, и она увидела мой шрам и ухо, — Ланс машинально коснулся кончиками пальцев гладкой кожи на лбу, — у нее был такой взгляд… — Он на секунду запнулся, прокручивая в голове воспоминание не из процессора, из органической памяти — тонкий рисунок на оконных жалюзи, фото лохматой рыжей собаки на рабочем столе, широко распахнутые голубые глаза, исполненные вины и стыда. — Она смотрела так, словно это она сделала мне что-то плохое, а не мои бывшие хозяева. И потом мне периодически попадались люди, которые как будто бы испытывали вину передо мной за других людей, переносили ее на себя.

Дэн задумчиво вперился в потолок с тонкой паутинкой трещин вокруг одной из ламп.

— Вот как, значит. Наверное, ты прав. Люди такие странные.

***

— Ну говорю ж я вам уже в сотый раз, — вид у офицера Липницкого был самый что ни на есть разнесчастный, — ничего тут не поделаешь! Минимальный срок предварительного заключения для задержанных кибер-модифицированных граждан это двадцать четыре стандартных часа, лишь потом можно подавать прошение о залоге. В данном случае закон трактуется совершенно однозначно, никаких оговорок тут не предусмотрено.

Договорив, Йозеф с опаской покосился в угол офиса, где стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, один из недавних арестантов, бывший космодесантник и нынешний глава крупнейшей на планете транспортной компании по фамилии Петухов. Судя по некоторым внешним признакам, градус его терпимости к закону и понимания ситуации стремительно понижался, и мысленно он уже вызволял своих друзей из полицейского участка при помощи взрывчатки и плазмомета. Взгляд моложавой стервозного вида блондинки, что подпирала стену рядом с ним, хотя стул ей предложили сразу, самый удобный из имеющихся, казалось, способен был прожечь в груди несчастного полицейского две огненные дырки.

— Офицер, — произнесла она ледяным тоном, — вы же в курсе, кто я?

— Еще бы я не был в курсе, — бормотнул Йозеф, чувствуя, что попал в серьезный переплет.

Выдвижение бывшей главы ОЗК Киры Гибульской на пост сенатора сопровождался рядом громких скандалов, радостно раздуваемых СМИ, так что не знать эту даму в лицо теперь мог разве что какой-нибудь совсем уж обросший мхом фермер с окраин Федерации.

— Тогда, может быть, вы все же свяжетесь с начальством?

Йозеф чувствовал, что его тон начинает походить на заискивающий тон школьника, выклянчивающего у строгой училки толику снисходительности к его недостойному поведению. Это, несомненно, позорило звание офицера полиции, но ничего поделать он не мог.

— Послушайте, это не очень хорошая идея. Шеф вчера гулял на юбилее у тестя, сегодня наверняка с похмелья и злой как черт… Да тут осталось всего-то тринадцать часов. Ну, посидят ваши киборги взаперти еще немножко, ничего с ними плохого не сделается. Хотите, я им обед из ресторана закажу? А?

Гибульская открыла было рот, но тут в разговор вступил субъект, изначально не вызвавший у Йозефа ни опасений, ни даже толики уважения. Молодой полицейский так и не понял — зачем такие известные и далеко не бедные граждане наняли в качестве адвоката вчерашнего студентика, да еще выглядевшего как подросток-неформал с крашеной в разные цвета рыжей челкой и одетого в стиле йозефового шестнадцатилетнего племянника.

— Офицер, лично я-таки вас прекрасно понимаю. Шо с ними там сделается, с этими киберами? Да любой из них может зажать в кулаке батон хлеба и просить вас угадать, что он там спрятал. Но тут работает старая сапожная традиция, по которой обувь, не забранная с вечера, ночью пропивается. — Юнец, общающийся с интонациями и речевыми оборотами старого авшура, заставил челюсти всех присутствующих слегка опуститься вниз. — Я к тому, что через три часа эти двое должны присутствовать на бракосочетании. И ежели они на этом бракосочетании присутствовать не смогут, то невеста крайне сильно расстроится. И жених тоже. Поверьте — вам не захочется видеть их расстроенные лица.