– Шаг шиноби мягок и бесшумен, – зло бормотала Сакура, демонстративно наступая на хрустящий хворост. Ветки с треском лопались, все больше распаляя взбешенную куноичи.

Пролетели сутки с тех пор, как Сакура покинула их временный лагерь, но она и не думала успокаиваться. Крепко сжимая в руке кунай, девушка напролом, через кусты и ямы, шла к Деревне Камня. Едва ли Сакура могла припомнить ещё один такой случай, когда вместо того чтобы сорваться на ненавистном объекте, она просто ушла. Только нарушив подряд пятнадцать «правил шиноби», Сакура начала остывать. По её расчетам, она находилась всего в сутках пути от Скрытой Деревни, однако Сакуру насторожило, что ей не попался ещё ни один шиноби или мирный житель. В какой-то момент она даже задалась вопросом, почему Сасори, который так не любит терять время, выбрал путь, занимающий, не в пример этому, целую неделю. И чем дольше она шла, тем сильнее её терзало это наблюдение.

– Ни души, – выдохнула Сакура, остановившись, чтобы перевести дух, – на пути к Конохе я бы, по крайней мере, встретила патруль.

Не успела эта мысль покинуть светлую голову куноичи, как её внимание привлек странный шорох. Звук был далеким и достаточно громким – кто-то, решительно не скрывая своего присутствия, шагал по хворосту так, как несколькими часами ранее это делала Сакура. Вскоре из густой листвы прямо ей навстречу вынырнула мужская фигура. Увидев её, парень с нескрываемым удивлением остановился. Он не был похож на шиноби. Слишком он был небрежен в своих движениях. В глазах легко читались все его эмоции и переживания. Да и одежда, как отметила про себя Сакура, совершенно не подходила для боя. Какое-то время они просто разглядывали друг друга. Но, в конце концов, незнакомец приветливо заулыбался и даже склонил голову в легком приветствии.

– Я – Таку, – представился он. – А Вы?

– Я – Сакура, – ответила куноичи. Таку, тем временем, подошел почти вплотную и протянул девушке руку.

– Очень приятно! – жизнерадостно заключил незнакомец, сжимая её ладонь.

– М-мне тоже, – произнесла куноичи и, почувствовав, что он немного больно сжал руку, потянула её обратно. Таку заулыбался ещё шире. По спине девушки отчего-то пробежал холодок. Она устало опустила взгляд и увидела, как он всё ещё сжимает её ладонь. Сакура снова предприняла попытку освободиться от этого радушного жеста, но странный незнакомец никак не желал её отпускать.

– Вы так шумно шли, – не переставая улыбаться, продолжал он.

– Да, я тут прогуливалась... – как можно более беззаботно бросила девушка и, деликатно кашлянув, скосила взгляд на затянувшееся рукопожатие. – Ты не мог бы… отпустить мою руку?

– Ох, простите… Это все магия Вашего очарования, прекрасная незнакомка! Моя рука просто приклеилась к Вашей! – весело сказал Таку и изобразил безуспешную попытку «отклеиться». Сакура выдавила из себя неестественный смешок.

– Это, конечно, приятно, но рука уже онемела…

– Никак не получается Вас отпустить, честно слово!

«Идиот», – выругалась про себя Сакура и стиснула зубы, готовясь хорошенько врезать этому нахалу, но, к своему ужасу, поняла, что не может поднять вторую руку. Всё тело будто бы наливалось свинцом. Сакура попыталась отскочить назад, но вместо этого упала на землю. С лица Таку исчезла улыбка, и он сочувственно покачал головой.

– Прости, принцесса, я обычно не докучаю девушкам. Но чтобы яд подействовал, нужно время, – сказал он, выдернув из безжизненной ладони огромную ядовитую иглу.

Сутки без остановки они двигались в неизвестном Тен-Тен направлении. Когда Хидан снял повязку, девушка не имела ни малейшего представления о том, где они находятся и куда идут. Неровные ряды деревьев обступали их со всех сторон, что было характерно для этих краев, хоть с юга, хоть с запада. Но дезориентация на местности – это последнее, что сейчас волновало Тен-Тен. Вместе с повязкой Хидан развязал ей руки, и сейчас она просто шла рядом. Однако напасть или убежать не представлялось возможным. Во-первых, Тен-Тен прекрасно помнила бой с Сасори, и Мастер выиграл его, в прямом смысле, пошевелив одним пальцем. А на что способен этот маньяк с косой, Тен-Тен не хотела представлять. Но дело было не только в этом. Ведь её оружие, свитки и взрывные печати – все это осталось где-то глубоко в недрах логова Акацки, а кидаться на альбиноса с голыми руками было бы крайне неразумно. Хидан шел, даже не глядя в её сторону, и, как полагала Тен-Тен, совершенно не опасался за свое хрупкое здоровье. Это не столько радовало, сколько оскорбляло куноичи. Она хмуро глядела то себе под ноги, то в спину Хидану, то в темнеющую чащу. И в голове её крутилась только одна мысль: «Нужно что-то делать».

– Ну все, – окончательно выбившись из сил сказала Тен-Тен. – Читай эти шаманские молитвы, вонзай мне в грудь свой плуг, но я больше ни шагу не сделаю.

Хидан остановился.

– У тебя что, не все дома? – искренне и неожиданно спокойно поинтересовался он.

– Все у меня дома, – пробурчала Тен-Тен. – Но я скорее позволю себя расчленить, чем пойду дальше. Я устала. Мы идем уже сутки! Мы даже…

– Ладно, – устало вздохнул альбинос, чем окончательно поверг куноичи в шок. По правде говоря, Хидан выглядел настолько бледным и больным, что оставалось неясно, что держало его на ногах и вообще на этом свете. Он сел на землю прямо на том месте, на котором остановился и застыл, глядя куда-то вдаль. Тен-Тен нерешительно присела рядом.

Через несколько часов стемнело и пришлось развести костер. Они оба обреченно смотрели на пляшущие языки пламени, погруженные в свои невеселые мысли. Хидану не давал покоя золотистый свиток пергамента, который, аккуратно сложенный, лежал сейчас в кармане его плаща. Тен-Тен отчего-то представляла себе возмущенно грозящего ей кулаком Дейдару.

«-Дурацкое у тебя имя! – восклицал воображаемый подрывник. – Не смей меня здесь бросать одного!

– Чего бы мне не бросить тебя с таким-то дурацким именем!»