– Зачем? – удивился Дейдара.

– Это долгая история… – протянул альбинос – Но пока ты меня не развяжешь, я ничего не скажу.

Дейдара растерянно посмотрел на Тоби, с которого уже давно натекла приличная лужа воды. Он смиренно стоял в ней, понурив голову.

– Тоби хороший мальчик, но теперь совсем мокрый… – виновато вздохнул тот.

Ещё утром небо затянуло грозовыми тучами. Но вместо того, чтобы пролиться дождем они нависали над землей целый день до самого вечера. Чернели от наполняющей их воды, набухали и, казалось, опускались всё ниже. Тяжелел и воздух, вбирая в себя всё больше влаги. У Конан болела голова, но она не подавала виду. Они шли почти без остановок, и всё же, не восстановившаяся до конца, нога Итачи не позволяла им передвигаться быстрее. Он заметно прихрамывал. Конан была уверена, что каждый шаг причиняет ему сильную боль, однако на его лице за всю дорогу не дрогнул ни единый мускул. Даже непрерывное бормотание Орочимару, который не желал оставить Учиху в покое ни на секунду, не вывело его из себя. Конан и сама отчетливо слышала ядовитые издевки, касательно младшего брата Учихи. Ей хотелось незаметно перерезать Орочимару горло. В какой-то момент саннин неожиданно обернулся и подмигнул ей, как будто прочитав её мысли.

Пэйн шёл впереди. Его расправленные плечи она бы узнала из сотен других. Пэйн ни с кем не говорил и был мрачнее нависающих над их головами грозовых туч. Ближе к ночи они добрались до охотничьего домика в глубине чащи. Конан вспомнилось, что когда-то давно, они с Пэйном провели здесь несколько месяцев, когда Суна бросила все свои силы на поиски Лидера Акацки. Тогда их так и не нашли. Будь воля Конан, они бы до сих пор жили в этом старом домике.

Стоило зайти внутрь, как по крыше забарабанил дождь. Конан присела возле окна. Остальные расположились вокруг стола, на котором Пэйн разложил карту. Долгое время он раздавал указания, посвящая всех в план действий. Куноичи смотрела то на его сосредоточенное лицо, то на стекающие по стеклу капли. Она думала о том, что скорее всего этот вечер будет для них последним, но почему-то в душе куноичи не было страха.

– Ко, – его руки легли ей на плечи и заставили обернуться.

– Да, – откликнулась она шепотом.

– Ты должна будешь меня простить, – сказал Пэйн. Её глаза непонимающе округлились.

– За что? – испуганно проговорила она, уже чувствуя, что что-то не так. Он ничего не ответил, но в эту секунду Конан все поняла.

– Нет, пожалуйста! – выдохнула она, прежде чем потерять равновесие. Все погружалось в темноту, как будто кто-то выкачивал свет из комнаты. Последним, что увидела Конан – были его неизменно спокойные глаза.

– Прости, – повторил Пэйн, и, подхватив обмякшее тело куноичи, усадил ее в кресло.

– Она проснется не раньше чем через 10 часов, – подтвердил Итачи, складывая ладони в заключительную печать.

– Отдых закончен. Уходим, – скомандовал Пэйн.

– Туда, – Хидан махнул рукой на северо-восток.

– Мы такими темпами скоро дойдем до моей деревни, – отметил Дейдара, на которого знакомая дорога навеяла множество воспоминаний.

– Ты нукенин, у тебя нет деревни, – бросил в ответ Хидан.

– Да, это так, – согласился подрывник, – но я там вырос.

– Дейдара-семпай, у Вас было хорошее детство? – с любопытством вмешался Тоби, который еле поспевал за своими спутниками. Подрывник хмыкнул. Он уже так давно не вспоминал свое детство, что даже себе не смог бы однозначно ответить на этот вопрос. Деревня Камня была известна своими жестокими законами и дисциплиной. Дейдара ненавидел ограничения, которые регламентировали законность каждого его шага. Однако, сейчас, когда столько всего было позади, детские годы не казались такими уж невыносимыми.

– Посмотри на него, – сказал Хидан, – похоже, что у него были заботливые мамочка и папочка?

– Замолчи, Хидан, иначе я тебя свяжу и брошу прямо здесь, – с раздражением сказал подрывник.

– Это просто похоже на правду, – Хидан пожал плечами.

– У меня была семья.

– Ну так поведай нам свою печальную историю! – не желал униматься Хидан, глядя на раздосадованное лицо подрывника.

– Я просто ушел, – ответил тот, без особых эмоций.

– Просто, – повторил за ним альбинос с иронией.

– Думаю, моя семья до сих пор живет в деревне. Они не были шиноби. А я не хотел всю жизнь возиться в грязи и выращивать рис.

– И всё? Ты стал нукенином, потому что не хотел выращивать рис? – хохотнул Хидан. – Не пойми меня неправильно, Дейдара, но это выглядит, как паршивое вранье. «Прости, мама, я не хочу выращивать рис, я хочу убивать людей». Так не бывает.

– Бывает, если это единственная возможность самостоятельно распоряжаться свой жизнью. А теперь сделай одолжение, Хидан, заткнись.

– Дейдара-семпай, – пискнул Тоби, подцепив что-то в траве двумя пальцами.

– Что это? – нахмурился подрывник.

– Похоже на окровавленный лоскут ткани, – сказал альбинос, внимательно вглядываясь в предмет.

– Так и есть, – Тоби кивнул, – это лоскут.

– Дай я посмотрю, – Дейдара требовательно протянул руку и взял ткань.

– От неё воняет чем-то, – сказал Хидан, поморщив нос. – Знакомый запах. Что это?

– Я ещё нашёл! – выкрикнул Тоби откуда-то из-за кустов.